Наверное, стоит последовать примеру соседки по палате и поспать, уже одиннадцатый час, но она не может насмотреться на своего ребенка. Он такой маленький, зависимый и уязвимый, что она просто не может отвернуться от него. Вместо этого она лежит, повернувшись к нему вплотную лицом, и рассматривает малыша. Голова больше, чем она ожидала, а может, так только кажется, поскольку ручки-ножки сморщены, а на запястьях крошечные белые пятнышки. Боже, какое чудо, сосредоточение потенциала, гигантский знак вопроса, завернутый в одеяльце. Она не может дождаться, чтобы поделиться новостями о рождении малыша со своими подругами по форуму, они ее так поддерживали. Интересно, как ребенок повлияет на их с Адамом жизни? Она удивляется, что малыш не спит, глазки открыты, и, хотя Лу знает, что у таких маленьких зрение еще размыто, но сынок, кажется, смотрит прямо на нее.

– Привет, – шепчет она.

Может, это гормональная эйфория или ей просто очень хочется так думать, но Лу готова поклясться, что в этот момент видит отца, который смотрит на нее через окна души малыша.

* * *

На следующее утро Кэт просыпается очень рано. Солнце светит сквозь занавески. Лужица света разлита по кровати, и в ее тепле купается Бесси.

Рич все еще спит. Она не хочет беспокоить его раньше, чем ему нужно будет вставать на работу, поэтому тихонько вылезает из кровати, подходит к окну и раздвигает занавески буквально на несколько сантиметров. Майк прав: у них прелестный аккуратный садик, кусты подстрижены, ивовые ветви подвязаны, лужайку недавно подровняли. По крайней мере, чего-то я за прошлый год достигла, думает Кэт. Мания дает свои плоды.

Она поднимает взгляд, словно облака могут дать ответ, и вдруг слышит голос Саки – вот уж кого она не ожидала услышать, – когда та высмеивала ее много месяцев назад. Она сказала тогда: «А ты не пробовала практиковать принятие?»

Может, Кэт внутренне смягчилась или просто изменилась. Как бы то ни было, но слова невестки теперь нашли отклик в ее душе. Она столько времени отдала лечению, почти четыре года. Большую часть этого времени она сражалась, сначала с раком, потом с бесплодием. Но остались ли у нее еще силы на новую борьбу?

Она переводит взгляд на сад. Там, у кирпичной стены, тот самый сарай. Кэт представляет аккуратно расставленные инструменты и садовый инвентарь, садовую мебель внутри и ее керамику, расставленную на полках. Кэт мысленно рассматривает призрачно-тонкие вазы, чашки с цветами и листьями, прозрачные тарелки, чайники, кувшины и чаши в виде паутинок. Такое впечатление, что они манят, приглашают к себе.

И тут до нее дошел смысл, не сразу, постепенно, но обретая все большую четкость. Ведь для нее может быть и иное будущее помимо деторождения. Она может что-то дать этому миру, найти свое место на планете, но иначе.

Да, это не то же самое, что иметь ребенка. Ребенка ничто не сможет заменить. Глупо думать иначе. Но она практически не контролировала собственное тело последние годы, и последняя депрессия напомнила, какая она хрупкая. Так может, лучше вернуть себе этот контроль, снова взять жизнь в свои руки, но в более спокойной, менее нетерпеливой манере?

Да, у нее получится.

И тогда она, наверное, если они с Ричем решатся, примет поддержку своей семьи.

Кэт смотрит на часы. Слишком рано звонить маме, она лишь разволнуется. А вот Майк, возможно, уже на ногах, но он занят детьми, и сейчас не лучшее время делиться с ним своими соображениями.

И тут, словно инстинктивно почувствовав, что жене нужно поговорить, Рич просыпается и смотрит на Кэт.

– Привет, любимая, – говорит он сонным голосом.

– Я тут подумала…

– Ммм?

– Десять тысяч… Столько денег нужно заплатить за очередное ЭКО здесь, в Англии. Я не уверена, что нам надо ехать за границу.

Рич садится, подложив под спину подушку.

– Я понимаю…

– Это огромная сумма. – Она качает головой. – При невысоких шансах.

– Помнится, ты говорила, что нельзя оценить ребенка.

– Да, но это было до всего, через что мы прошли… допустим, мы потратим еще десять тысяч и снова окажемся в той же точке, что мы сейчас. Еще потратим десять? Затем еще? А когда остановимся? Нет, – заявляет она решительно. – Это лотерея. Я не готова снова спустить деньги на ветер без гарантий.

– У нас все равно нет таких денег.

– Ну если предположить, что мы бы их раздобыли, одолжили или взяли у родителей и Майка. Если ты не против кредита, то, думаю, мы могли бы взять деньги и потратить их на кое-что еще.

– Да? – От его голоса веет скепсисом.

– У меня появилась одна идея. Кое-что, что наверняка сделает меня счастливой, ну или счастливее, чем я уже есть.

Рич хмурится. Кэт придется доносить свою мысль медленно.

– Сарай. – Она машет в сторону улицы. – Он довольно большой.

– Но что ты собираешься с ним делать?

– Когда я была маленькой, то в Дейлсе у моего учителя по керамике студия была прямо на заднем дворе. А после поездки с мальчиками в Понтефракт… я подумала, что можно устроить нечто подобное здесь. – Она проверяет, успевает ли Рич за ее мыслью. Вроде да. – Надо кое-что переделать. Думаю, можно было бы потратить деньги на это… Само здание довольно крепкое, стены бетонные, нужно приспособить его внутри и купить печь для обжига.

– Хорошо. – Рич кивает, очень медленно.

– Я могла бы учить людей гончарному мастерству… в основном, думаю, детей… Насколько мне известно, ничего подобного в округе нет.

– И бросишь галерею?

– В итоге, наверное, брошу, но только после того, как встану на ноги. Я не хочу подвергать нас финансовому риску, когда у тебя с работой тоже все нестабильно. Это было бы несправедливо. Но на раскрутку потребуется время.

– Интересная идея, – улыбается Рич.

– Ты так думаешь? – Кэт вспоминает тот паровозик из малышей на горном склоне, ее тогда очень тронуло, как ребятишки обретают новый навык. Она слышит детские голоса в их доме, они стремглав бегут в сад в радостном возбуждении. Кэт представляет себе их ладошки во время работы с глиной, то, как маленькие пальчики скользят, помогая сформировать будущее изделие. Ей так хотелось бы увидеть их широко распахнутые глаза, когда дети несут только что обожженные творения из печи, и глазурь из тусклой и приглушенной под воздействием огня стала яркой и сочной!

Кэт останавливается. Не стоит забегать вперед. На эти грабли она уже наступала, питая излишние иллюзии. Она пыталась подталкивать в нужном направлении события, контролировать биологию, опережать время. И куда это ее привело? К границе безумия, откуда, к счастью, удалось вернуться. Возможно, принятие означает умение принимать потери, позволить жизни идти естественным путем, довериться тому, что будущее может открываться постепенно и осторожно.

Вот Бесси спит на своем любимом месте, в ногах. У нее есть чему поучиться.