– Тетя Виола, гляди! Подарок прислали!

Девочка внесла в гостиную довольно большой ящик. На нем былаприклеена бумажка, написанная неровным детским почерком с ошибками: “Кристе.Личьно. Сама знаешь от ково. Другим ни открывать”. Внизу красовалосьизображение черепа и костей.

– Что это? – радовалась Вика. – Что? Можно открыть?

– Тут написано – Кристе, – сказала Томочка, разглядывая неслишком аккуратную упаковку. Наверное, она знает, от кого подарок…

– От Кольки Шарова, – захихикала Кристя. – Он мне два раза влюбви признавался. Ну-ка, ставьте подарочек.

– Куда? – спросила Вика.

– На стол!

– Нет, – возразила Томуся, – тут еда, а ящик не слишкомчистый, давайте на подоконник?

Из спальни, зевая, вышла Вера.

Кристя водрузила коробку у раскрытого окна и приняласьразвязывать розовую бечевку. Все дети столпились около подарка. Внезапно у меняв голове всплыла фраза: “Бойся данайцев, дары приносящих”.

– Ложись! – заорал внезапно Семен, кидаясь к Кристине. –Ложись!

– Ложись! – завопила я, ударяя рукой под коленями Митьки,Петьки, Вики и Даши…

Дети шлепнулись на четвереньки, и тут же раздался жуткий,оглушительный взрыв.

Во дворе мгновенно взревели сигнализации в автомашинах, налестнице послышался топот, кто-то рвал дверь с криком:

– Что случилось?

Где-то на полу заливалась в рыданиях Аня, заходилась в кашлеДаша, и на одной ноте визжал Тема.

– А ну тихо! – заорала я, поднимаясь на ноги. – Всеммолчать!!!

Разом наступила тишина. Я оглядела то, что осталось отквартиры. Окна нет совсем, вместе с рамой и подоконником… Зияет обгоревшийпроем. Наша не слишком дорогая люстра, обычные три рожка, сделанныетрудолюбивыми гражданами ГДР, исчезла, под потолком медленно раскачиваетсяжелезный штырь. Верочкины картины пропали, а все стены, мебель и еда на столепокрыты слоем черной копоти. Ужин испорчен окончательно: миски с салатом похожина горки угля, а пирожки – на обгорелые сухари. Чудесная белая скатерть, настоящийлен, вынимаемая нами только по особым случаям, напоминает ковер у входа вкрематорий – темно-серый и печальный.

Тамара тем временем дрожащими руками ощупывала детей.Следовало признать, что они отделались легким испугом. У Петьки и Митьки вволосах застряло невероятное количество осколков, а спины и ноги мальчишек былипоцарапаны. У Вики почему-то под глазом расплывался огромный синяк, а волосыпревратились в ком. Даша вытирает кровь, льющуюся из носа, Тема просто трясетсякак осиновый лист, без конца повторяя:

– Ой, мамонька родная!

Аня пытается справиться с рыданиями, ее хорошенькаясиреневая блузочка свисает клоками, и в прорехах виднеется самый простецкийрозовый лифчик. Тамара грязная с головы до пят, да и я, наверное, выгляжу нелучше. Но все живы и свободно двигают руками и ногами. Хуже всех пришлосьКристе. Ей обожгло лицо, и волосы тоже выглядели ужасно.

Верочка… Верочка подняла свои милые, лучистые глаза, глянулана Вику и неожиданно громко спросила:

– Викуша? Ты как сюда попала?

– Во дела, – выдохнула Тамара, – память вернулась! Виолка,да отомри же ты, к Верочке вернулась память!

Я потрясла головой, дошла до телефона, набрала номер исказала:

– Дежурный? Сообщите, пожалуйста, немедленно следователюКуприну Олегу Михайловичу, что на Виолу Тараканову, Веру и Вику Соловьевыхтолько что совершено нападение. Нас пытался убить Антон Михайлов. Пусть Купринсрочно едет ко мне домой. Вместе с врачом, у нас раненая.

– Ох и ни фига себе, – выдавила из себя Аня. – Надо в“Скорую” звонить.

– Не надо, – сказала я. – Сейчас приедет Куприн, и все будетхорошо.

Томуся с интересом глянула на меня.

– Ты считаешь?

– Да, – твердо ответила я. – Куприн не даст нас в обиду, он– отличный мужик!

Тома открыла было рот, но тут входная дверь с трескомраспахнулась, и к нам влетели обезумевшая Наталья, Ленинид с пилой наперевес иГеоргий Сергеевич из шестьдесят второй квартиры с огнетушителем.

Через два дня я сидела в кабинете Олега Михайловича Купринаи давала свидетельские показания.

– Ну что? – улыбнулся следователь. – Понравилось работатьШерлоком Холмсом?

– Очень, – с жаром сообщила я. – Наверное, надо было идти наюридический, а то… Всю жизнь скукотой занимаюсь!

Куприн положил на стол ручку и со вздохом пояснил:

– В нашей работе тоже скукоты хватает. Уж не знаю,понравилось бы вам разбираться с кражей белья на чердаке, похищением велосипедау магазина или беседовать с пьяницей, который накануне убил жену столовымножом, а сегодня ничего не помнит… А почему решили, что бомбу подослал АнтонМихайлов?

Я хмыкнула:

– Просто рассудила: ну кто, кроме него? Никаких врагов илижадных партнеров по бизнесу у нас с Томусей нет. Денег никому не должны,имуществом дорогим не владеем, значит, не мы объект. Тогда кто? Ясное дело –Вика, ведь после ее смерти деньги попадут Антону.

– Он и так может ими сейчас распоряжаться как опекун, –возразил Куприн, с интересом глядя на меня.

– Временно, до ее совершеннолетия, а потом ему вновьпридется зависеть от чужого человека. Нет, милый Тоша решил разом избавиться отвсех. Абсолютно уверена, что он отравил Никиту, подставил Альбину и “убил”Веру, только не понимаю, как он все это проделал.

– В случае с Верой вы абсолютно правы, – вздохнул Куприн. –Антон Михайлов действительно осуществил действия, предусмотренные Уголовнымкодексом. Жадность – страшная ведь. Хотите почитать его показания? Простороман.

Я кивнула и получила кипу листочков, исписанных мелкимпочерком. Глаза побежали по строчкам. Что ж, я была права, не знала только деталей.