Бабурин спросил настороженно:

– Это что же… снова строить коммунизм?.. Нет уж,нажрались!

– Под завязку, – поддержал Майданов и жестом белойхоленой руки показал, где у него эта завязка, – нет уж, это мы не станем.Дайте нам просто жить! Просто жить. А уж жить счастливо сумеем сами. Ведь ещеКамю доказал, а Ясперс подтвердил… Вы не любите Черчилля, но это был величайшийум, разве не так?.. Видите, согласны!.. Да что там Черчилль, еще Бисмарк, чутьли не слово в слово повторяя вашего Карла Маркса…

Я потряс головой, словно пес, выбравшийся из реки, стряхиваявсю эту муть выспренних слов, где я так и не уловил смысла.

– Камю, Ясперс, Бисмарк… Вы еще Аристотеля, Платона,Гегеля назовите! Величайшие имена, кто спорит? Но, если честно… Нет-нет, давайтечестно, хорошо? Только в самом деле честно, договорились?.. Ответьте, вы всамом деле считаете, что они умнее вас?.. Нет, это понятно, что вы знаете иумеете больше, но считаете ли, что они были и… мудрее?

Лютовой коротко улыбнулся, но тотчас же вперил взгляд вчашку. Шершень откинулся на спинку кресла и смотрел с некоторый враждебностью,смешанной с недоумением. Как, мол, кто-то осмеливается вякать о каком-то путидля всего человечества, ведь это должен сформулировать он, Шершень!.. Воттолько поймает вон ту осу, проверит ее брюшко, допьет чай, завяжет шнурки,заскочит по дороге к знакомой бабе, чтоб, значится, мозг не туманило никакимипосторонними видениями, попьет еще раз чайку… а утром уже и приступит. Лучше спонедельника, утром…

Майданов задвигался, поерзал, но, ощутив какую-то ловушку,смолчал. Зато Бабурин сказал победно:

– Да хрен они были мудрее, если у них не былофутбола!.. И «ящика», чтобы смотреть любой матч с дивана!

– Видите, вон Бабурин понимает! А вы? Ладно, я озвучуваше красноречивое молчание. Вы говорите, как и принято говорить, что древниеах какие мудрые, и цитируете их, но сами уверены… уверены!.. кстати, так оно иесть, что вы не только знаете больше, что неудивительно, но даже и умнее.Молчите лишь потому, что такую наглость не простят, ведь вы интеллигент, норазве это не правда? Нет, я не льщу именно вам, Андрей Палиевич. На самом деле,уже большая часть вступивших в третье тысячелетие умнее галилеев и ньютонов. Тежили в тихих мирах…

Майданов прервал негодующе:

– Это варфоломеевские ночи тихие?

– Для интеллекта… тихие. Те гении варились всобственном соку. Это сейчас на каждого обрушивается лавина информации,рекламы, сейчас каждого с пеленок учат… да что там учат – заставляют мыслить!Мы уже волей-неволей мыслим чаще. А в этом мышлении опираемся на весь тот опытгалилеев и ньютонов, на все их знания и умения, да плюс на все-все, что далаНТР и компьютеризация… да что там говорить! Я говорю о том, что пора кончатьлицемерить. Пора сказать честно, что мы умнее предков, знаем больше, умеембольше. Ведь только признав это, мы получаем право мыслить… вне того русла, чтоони прокопали еще на плоской Земле под неподвижным хрустальным небосводом!

Я чувствовал, как меня распирает злая сила. Голос мой звучалвсе громче. Спохватившись, я умолк, потянулся за чашкой. Рука дрожала, пальцытряслись. Лютовой, что поглядывал искоса, снова уронил взор в чашку.

Шершень задумался, Майданов вообще передернул плечами, какна морозе.

– Да? А вы представляете, что это получится?

– Боитесь мыслить самостоятельно? – спросил я.

Майданов сердито зыркнул, смолчал, а Лютовой неожиданнопризнался:

– Боюсь. Одно дело – прибавлять на алтарь мудрости всеновые крупицы… ладно, теперь уже не крупицы, валим целые самосвалы, а другое –вообще не опираться ни на какие каноны. Ведь вся цивилизация строилась… ну,этаж за этажом. Но фундамент заложили еще в пещерном веке… Представляете, дажея боюсь! А что уж говорить про Майданова? Ведь у нас почти вся страна –сплошная Майдановия!

Майданов лишь зашипел сквозь зубы. Бабурин посмотрел наодного, на другого, заявил оскорбленно:

– Эт чё за бред – строить мой дом… мою квартиру!.. нафундаменте Галилея или Пушкина? Да Пушкин крепостных своих порол просто дляпотехи! Тоже мне – фундамент!

– А что, – сказал Лютовой и внимательно посмотрелна Бабурина, – пороть – это прогрессивно. Это стоит взять с собой в новыймир…

Майданов завозился, сказал преувеличенно бодро, скрываянервозность за атакующим стилем:

– По-моему, вы непоследовательны. Очень. Я хорошопомню, что оба вы не понимаете… и не принимаете то счастье, которое намприносят в дом американцы. И постоянно против этого… ну, высказывались. Асейчас что же, ваша ненависть к Штатам угасла? Бравлин, вы уже пересталиненавидеть США?

Я удивился:

– Я? Ненавидеть? Что за… простите, но это ни в какиеворота не лезет. Странно вы как-то меня понимаете.

– Но ваше яростное выступление…

Я развел руками:

– Андрей Палиевич, вы что-то путаете. Я принадлежу кроду человеческому. К виду гомо сапиенс, если хотите. И хочу, чтобы мой видразвивался. Потому для меня нет разницы, в каком климатическом поясе живет таили иная часть моего рода. И как в данный момент зовется: скифы, гиксосы,хетты, римляне, советские или американские люди. Это все кликухи! Сегодня одни,завтра – другие. Я вправе вмешиваться в жизнь моего рода, как и любой другой.

А Лютовой сказал с легкой усмешкой:

– Кстати, Андрей Палиевич, вы непоследовательны. Вонуже и Бабурин заметил…

Бабурин подтвердил кивком, пасть занята печеньем, Шершеньнагло оскалил зубы.

– В чем? – спросил Майданов с легким испугом.

– Отказывая Бравлину в праве вмешиваться в жизнь Юсы,вы молчаливо признали за Юсой право вмешиваться в жизнь человеческого племенина всей планете. Разве не так?

Майданов подумал, нахмурился, с достоинством двинул плечами.

– Вообще-то так… Но Юса получила это право… ну да, неспорю, нас не спрашивая, но мы дали им это право молчаливо!.. Они получили этоправо, а мы? Мы его вырываем из горла!

– Если у них есть это право, – рассудилЛютовой, – то и у нас оно должно быть. Ведь у всех равные права, верно?Ведь вы же дерь… тьфу, демократ?

Майданов снова сдвинул плечами. Я сказал размеренно:

– Племена и народы развивались в отрыве одно отдругого, но разве эта дикость должна продолжаться и дальше? Нет стран, народов,племен – есть только люди. Повторяю, мы вправе вмешиваться в жизнь любойстраны, любого народа, любого режима. Еще раз повторяю!..

Лютовой кивнул с удовлетворением:

– Да, против этого возразить трудно. Если Юса вправе,то и все вправе.

Я продолжил:

– Конечно же, с нынешней психологией нечего и думатьперейти в следующую стадию общества. У нас психика древних египтян и римлян, аона уже исчерпала себя. Мы достигли потолка. Последние всплески человеческогодуха породили христианство и ислам, но они были порождены этими греко-римлянамии потому насквозь пропитаны их духом. Достаточно только посмотреть, как вхрамах кланяются раскрашенным доскам, приносят жертвы… где голубей, где богамвоскуряют благовония… и увидим, что мы все еще целиком в том мире. Разве чтосообщения отправляем не с почтовыми голубями, а по Интернету.