чугуна. А откуда им 8ыло взяться? До 1 июня 1916 года Екатеринославский, Киевский, Одесский, Харьковский, Херсонский ВПК должны были поставить 743 тыс. пудов сортового железа, а на 1 мая сдали 7 тыс. пудов, меньше 1 % заказа. Более или менее регулярные поставки трехдюймовых фугасов по линии ВПК, с нарушением технологии производства, сроков и объемов заказов начались только в октябре 1916 года.

Но, может, частные предприятия за счет большей эффективности демонстрировали и большую производительность, снижали издержки и цены? Ничего подобного. В 1916 году государственный Тульский завод поставлял пулемет вместе с двумя запасными стволами по 1370 рублей, частные предприятия ВПК предлагали за 2,7–2,8 тысячи. Казенные Петроградский и Пермский заводы поставляли 3-дюймовые орудия по цене 5–6 тысяч рублей, а Царицынская группа заводов при помощи ВПК выторговала себе контракт по 10,6 тысячи за орудие (цены ВПК доходили и до 12 тысяч). И так далее. В целом за первые полгода своего существования ВПК выполнили не более 2–3 % полученных заказов. В 1916 году 10 % военных заказов были выполнены комитетами в срок — на сумму в 280 млн руб. Среди региональных ВПК были и свои рекордсмены, вроде Московского, выполнившего заказ чуть более, чем на 50 %, Ревельского — на 14,5 %, но были и Закавказский — 7,1 %, и Вятский, получивший 1,8 млн рублей и не давший вообще ничего. По самым оптимистическим подсчетам, совокупный удельный вклад 1300 предприятий, объединенных ВПК, вдело национальной обороны составил за все время их существования 6–7 %, в стоимостном выражении — всего 800 млн руб[746].

Генерал Курлов (который считал Гучкова главным разрушителем страны), не отрицая пользы от ВПК и Земгора, выражал сомнение, что отпущенные им деньги были бы с меньшей пользой потрачены самим военным министерством, при всех имевшихся в нем хищениях. «Отрицать таковые невозможно, но я не знаю случаев, когда лица, занимавшие в военном ведомстве выдающиеся места, являлись бы самыми крупными поставщиками. Между тем, документально доказано, что некоторые из общественных деятелей, входивших в состав этих учреждений брали на себя многомиллионные спешные подряды предметов военного снаряжения, не имея необходимых для этого материалов, а потому заведомо лишенные возможности их выполнить»[747]. Подобные мнения общественники, естественно, с гневом отвергали как инсинуации нанятых немцами темных сил. На генерала Маниковского, ставившего вопрос о целевом расходовании средств в Земгоре и ВПК, посыпались жалобы в Ставку, и сам Николай II в разговоре с ним посоветовал «не раздражать общественное мнение»[748].

Но не удивительно, что император и правительство отдавали предпочтение развитию казенной промышленности, чем вызывали еще большее озлобление предпринимателей и общественных организаций. В феврале 1916 года специально для борьбы за свертывание казенного производства был создан Совет съездов представителей металлообрабатывающей промышленности, который направил премьеру записку: «Путь насаждения новых казенных заводов, на который, по-видимому вступает военное ведомство, представляется в высшей степени опасным. Целесообразная промышленная политика… должна искать решения вопроса в частной промышленности»[749]. Правительство так не думало. Гучков и входящие в ВПК заводчики негодовали по поводу недополученной прибыли. Особенно после того, как на место Поливанова пришел генерал Шуваев, опытный тыловик, не расположенный проявлять щедрость в отношении военно-промышленных комитетов.

Но, может, в Особых совещаниях, заседая вместе с правительственными чиновниками, представители общественности и депутаты вносили вклад в обеспечение обороноспособности? Да нет, заседания использовались в основном для критики власти, а сами Совещания довольно быстро превратились в место для игры в перетягивание каната между правительством, пытавшимся установить хоть какой-нибудь контроль над расходованием денег самодеятельными организациями, и ими самими, видевшими в таком контроле зажим свободной гражданской инициативы.

Для Курлова и многих его единомышленников из правого лагеря польза от работы самодеятельных организаций «парализуется вредом, нанесенным особым совещанием и военно-промышленным комитетом государственному строю России. Подобно земскому и городскому союзу, они образовали дополнительное сорганизованное «правительство», задачей которого было уничтожение существовавшей власти»[750]. Вклад всех этих организаций в дело революции действительно трудно переоценить. Именно в земгоровских кругах родилась идея отстранения императора от престола (впрочем, августа 1915 года вряд ли можно провести какую-либо разграничительную черту между Союзами земств и городов, военно-промышленными комитетами и Прогрессивным блоком в Государственной думе и Государственном совете).

Когда эти круги пришли к мысли о свержении? О вендетте Гучкова с императором нам уже известно. А что другие лидеры прогрессивной общественности? Сергей Мельгунов обратил внимание на рассказ одного из лидеров Союза городов кадета Николая Астрова о том, как при встрече Николая II в Москве летом 1914 года князь Львов вынес впечатление, что с таким царем победить немцев нельзя. «Что же, в таком случае — «президент республики»?» — формулировал свое впечатление Львов, садясь с Астровым в автомобиль. Оба собеседника промолчали. Мельгунов делает вывод о том, что идея отстранения царя промелькнула в голове Львова уже в первые дни войны. Впервые же вполне конкретно мысль о негодности монарха или даже замене династии прозвучала в июне 1915 года на совещании оппозиционеров, проходившем дома у Коновалова[751]. После этого на самых различных совещаниях эта мысль озвучивается снова и снова.

Начало борьбы ВПК и Земгора с императором следует отнести к концу лета 1915 года, когда они вслед за Прогрессивным блоком Думы призвали к созданию кабинета народного доверия, а их лидеры стали усиленно доказывать, что правительство не в состоянии выиграть войну. На приватном совещании в начале августа дома у Рябушинского, которого посетили Челноков, депутаты Мосгордумы и полтора десятка крупных предпринимателей, гостеприимный хозяин произнес речь, «в коей, указывая на серьезное внутреннее положение, переживаемое страной, на бездарность, полную бездеятельность правящих классов и неспособность правительственного элемента сорганизовать страну для победы, доказывал необходимость для всех общественных элементов, своевременность вступить на путь полного захвата в свои руки исполнительной и законодательной власти»[752].13 августа принадлежавшая Рябушинскому газета «Утро России» напечатала циркулировавший в думских кулуарах список «кабинета обороны», где премьером был князь Львов, министром внутренних дел — Гучков, главой МИДа — Милюков, министром финансов — Шингарев, путей сообщения — Некрасов, торговли и промышленности — Коновалов, земледелия — Кривошеин. В списке были также Поливанов, Савич, Ефремов, Владимир Львов, Василий Маклаков и граф Игнатьев. Забегая вперед, скажу, что во Временном правительстве, которое будет сформировано 2 марта 1917 года, не из этого списка будет только четыре фамилии (Терещенко, Керенского, Годнева и Мануйлова). Всех этих людей объединяла принадлежность к Земгору, ВПК, Прогрессивному блоку Думы, либеральному крылу правительства. И очень многие из них, как потом выяснилось, состояли в масонских ложах.

Еще в конце августа 1915 года земгоровцы были настроены на мирные методы борьбы за