Акула мечтал расправиться с Японцем с того самого момента, когда занял место убитого Сала. Планы, планы, далеко идущие мечты… Ради них он был готов на всё. И когда выпал шанс нанести удар, он ухватился за него сразу. Теперь остался только один, последний штрих.

– Он точно придет? – Акула ерзал на месте.

– Придет, не волнуйся, – раздался знакомый голос, – я все четко ему объяснил. Скоро появится. Ты жди.

Обладатель этого голоса, в котором без труда можно было признать Котовского, поднялся во весь рост из-за ящиков, обогнул баррикады.

– Ты это куда? – оцепенел Акула.

– Японец появится здесь с минуты на минуту. Он не должен понять, что это я его тебе выдал. Он до сих пор думает, что я на его стороне.

– Как только мы… Я так сразу…

– Ты вот что, зубами-то не стучи. Хлопцы Японца не промах. А я ухожу. Нечего мне тут светить. Вдруг кто от них ускользнет.

И Котовский быстро направился к выходу. С ним в дверях столкнулся мальчишка из банды Акулы, сидевший в дозоре.

– Там подводы появились! Едут!

– А ну уберись по-тихому наверх! – скомандовал Акула, и мальчишка пулей вылетел из подземелья склада.

Бандиты приготовили оружие. Стало отчетливо слышно цокот лошадиных копыт по камням, возле самого входа в склад.

В проеме двери выросли тени, и властный голос скомандовал:

– Гарик, подсвети. Не видно ж ни черта!

Это был голос Японца. Акула даже вспотел от удовольствия, сжимая в руке наган.

Дальше все произошло молниеносно. И Акула оказался не готов. Грохнул потолок – взорвался вихрем щебня, земли, железа, падая на головы тех, кто сидел в засаде. И сверху, с тыла, со стороны насыпи, железнодорожного полотна, то есть за спинами сидевших в засаде людей Акулы, на них посыпались люди Японца, сразу же открывшие стрельбу.

Растерявшиеся, дезориентированные, испуганные, застигнутые врасплох нападением со спины, люди Акулы не успели отреагировать быстро, не успели перетащить пулеметы, выставленные в отверстие ящиков. Не успели развернуть свое оружие. А бандиты Японца стреляли метко, и в этой короткой схватке победитель определился буквально сразу, когда через короткое мгновение ужаса в пороховом дыму вдруг вспыхнул яркий свет.

Люди Японца зажгли фонари, и стала отчетливо видна страшная картина побоища. Среди разбросанных разломанных ящиков, уже не представлявших из себя баррикады, лежали трупы, трупы, трупы… Почти вся банда Акулы были уничтожена, за исключением самого Акулы, который, крепко схваченный с обеих сторон двумя людьми Японца, был крепко притиснут к деревянной стене склада – так, что не мог пошевелиться.

В двери вошел Японец и, элегантно играя тростью с позолоченным набалдашником, подошел к Акуле.

– Я, как всегда, тебя перехитрил. Дурак ты был, дураком и сдохнешь. Кто делает засаду, забывая за тыл? Разве ты не знал, что сюда есть сверху ход, с самих рельсов? Я сам за него узнал. Тот, кто меня сюда привел, ничего за него не сказал. Да мне и не надо. А на что тогда разум?

Затравленно, испуганно Акула смотрел на своего врага, понимая, что все его мечты разбиваются, рушатся в прах. Он никогда не будет единственным королем. Он не будет даже захудалым королем Молдаванки. Острая волна ненависти затопила мозг. Акула яростно дернулся в руках своих преследователей, из палача превратившись в самую обыкновенную жертву. Издал глухой утробный вопль. Так воет дикий зверь, внезапно раненный в самое горло.

Акула был так поглощен своей яростью, что не заметил, как Японец сделал незаметный жест рукой. Раздался выстрел. Один из держащих Акулу людей опустил дымящийся револьвер. Мертвый Акула с окровавленной головой рухнул к ногам Японца. Так закончил свою жизнь последний король Пересыпи.

Японец молча смотрел на тело своего врага. Даже после смерти на лице Акулы застыло выражение отчаянной ненависти.

Затем он развернулся и вышел из склада, в котором его люди сваливали в кучу трупы. Страшное время разрухи и ненависти сделало Японца единственным королем.

Во время Корниловского мятежа – конец сентября 1917 года – все три власти объединились и создали Временной ревком. Красная гвардия перешла под управление к большевикам. Новым начальником Одесского округа стал генерал Никандр Маркс. Человек крайне мягкий, отдающий предпочтение левым взглядам, он был не способен противостоять страшному разгулу преступности в Одессе.

25 октября 1917 года, когда в Петербурге завершилась еще одна революция, Одесса встретила небывалым размахом бандитских нападений. Именно в этот день здесь было совершенно пять вооруженных налетов, 30 ограблений, в том числе и днем – на Дерибасовской.

История начала отсчитывать каждый день. 26 октября официально сообщили о взятии власти в городе революционным бюро из большевиков, меньшевиков и эсеров. 27-го украинский комиссар Одессы заявил о переходе города под власть Центральной Рады УНР. Одесские большевики временно поддержали Раду, тайно продолжая подготовку к восстанию.

Однако новая администрация не могла справиться с тем, что происходило в Одессе. У нее не было ни специалистов, ни опыта, ни вооруженных отрядов, способных противостоять хорошо организованным вооруженным бандитам.

Власть не справлялась – тем более что уже с конца октября одесский совет, большевики, левые эсеры, анархисты и бундовцы принялись бунтовать против власти Центральной Рады.

В городе начались уличные бои между гайдамаками, сторонниками Временного правительства и бандитами. Неразбериха порождала грабежи. Вооруженные люди врывались в дома и квартиры, открыто грабили на улицах – с женщин срывали золотые украшения, а при малейшем сопротивлении открывали стрельбу…

Город захлебывался в страшном мареве кровавого хаоса. Вооруженные банды под предводительством Японца двинулись к винным складам.

Погром спиртных и винных складов, устроенный людьми Японца, стал окончанием правления новой власти. Это длилось в течение нескольких месяцев, то разгораясь, то полностью затухая. Чтобы остановить толпу пьяных бандитов, в предместье Одессы, на Мельницкой улице, где располагались склады самого крупного на юге коньячного завода Шустова, выставили несколько броневиков.

Но при виде пьяной вооруженной толпы солдаты разбежались. А эта толпа захватила броневики, облила их спиртом и подожгла. Люди Японца, управляющие всей этой вакханалией, призывали «арестовать власть и грабить город».

Против толпы погромщиков был выставлен отряд пулеметной команды. Но, с ходу уложив 12 человек, солдаты только спровоцировали еще большие беспорядки. В них полетели камни, зажигательные смеси. Потом появились пулеметчики Японца, открывшие по солдатам ответный шквальный огонь. Улицы Молдаванки, где происходило побоище, превратились в самый настоящий бандитский фронт. Солдаты были полностью вытеснены с Молдаванки, и там обосновались люди Японца.