Этот вечер ничем меня не порадовал. Я надеялся, что правдапойдет парню на пользу (кто сказал, что правда облегчает душу, должно быть,дурак), но у меня сложилось ощущение, что она не принесла ничего, кроме вреда.Да, любопытство надо удовлетворять, но на лице Неда Уилкокса не читалосьникакой удовлетворенности. Только любопытство. Время от времени то же самое явидел и на лице Кертиса Уилкокса, особенно когда тот стоял у окна сдвижныхворот гаража Б в позе охранника городского мероприятия: ноги раздвинуты, лобприжат к стеклу, глаза прищурены. Но ведь по наследству передаются самыекрепкие звенья цепи, не так ли? Кто-то передает следующему поколению что-тохорошее, кто-то — плохое, а то и просто ужасное.

* * *

— Насколько всем известно, — продолжил я, — Брайан Липпиубежал через поле в лес. Возможно, так оно и было.

Никто из нас не может утверждать обратное. Жалеть о нем нестали. А вот подружка Липпи, возможно, и осталась жива только благодаря егоисчезновению.

— Я в этом сомневаюсь, — пробурчал Хадди. — Готов спорить,она тут же нашла другого Брайана Липпи, отличающегося лишь цветом волос. Онивыбирают парней, которые бьют их, пока кто-то не ударит слишком сильно.

Словно жизнь без синяков на руках и лице вовсе и не жизнь.

— Она не подала заявление о его исчезновении, — добавилаШирли. — Ничего такого я не видела, хотя через меня проходят списки пропавшихбез вести как по городу, так и по округу. Никто из его родственников тожетакого заявления не написал. Я не знаю, как потом сложилась ее жизнь, но уостальных его исчезновение вызвало разве что облегченный вздох.

— Но вы не верите, что он вышиб каблуками заднее стекло иубежал, да? — спросил Нед Хадди. — Вы же там были.

— Нет, не верю, — признал Хадди. — Но это не имеет ровноникакого значения. Главное в другом, и сержант целый вечер пытается вдолбитьэту идею в твою голову: мы не знаем.

Мальчишка словно его и не услышал. Повернулся ко мне.

— А как насчет моего отца? Куда, по его мнению, подевалсяБрайан Липпи?

— Он и Тони не сомневались, что Брайан отправился вслед заЭннисом Рафферти и песчанкой Джимми. Что же касается трупа существа, котороеубили в тот день…

— Он очень быстро разложился. — Ширли явно хотелосьпобыстрее закрыть тему. — Есть фотографии, на них можно увидеть все что угодно,но по существу — ничего.

Они не покажут тебе, как выглядело это чудовище, когдапыталось отскочить от Мистера Диллона. Как двигалось, как кричало. Они ничеготебе не покажут. И мы не можем рассказать тебе так, чтобы ты понял. Это виднопо твоему лицу. Ты знаешь, почему прошлое — это прошлое, дорогой?

Нед покачал головой.

— Потому что его нельзя вернуть. — Она заглянула в своюпачку сигарет, должно быть, увиденное ее устроило, потому что она кивнула,убрала пачку в сумочку, встала. — Я еду домой. У меня две кошки, которых ужетри часа как следовало покормить.

В этом была вся Ширли, настоящая американская герла, какговаривал Керт, когда подшучивал над ней. Ни мужа (один был, едва она окончиласреднюю школу), ни детей.

Только две кошки и вполне приличное жалованье. Как и я, онасвязала свою жизнь с патрульным взводом Д. Расхожее клише, конечно, но, есливам это не нравится, придумайте что-то еще.

— Ширли?

Она повернулась на нотки мольбы в голосе Неда.

— Что, сладенький?

— Вам нравился мой отец?

Она положила руки ему на плечи, наклонилась, чмокнула в лоб.

— Я его любила, парень. И тебя люблю. Мы рассказали тебевсе, что могли, и нам это далось нелегко. Надеюсь, тебе наш рассказ пойдет напользу. Надеюсь, тебе этого хватит.

— Я тоже надеюсь, — ответил он.

Руки Ширли задержались на его плечах, сжали их. Потом онаотпустила его и встала.

— Хадсон Ройер.., проводите даму к ее автомобилю?

— С удовольствием. — Хадди взял ее под руку. — Завтраувидимся, Сэнди. У тебя дневная смена?

— Как и сегодня, — кивнул я. — Отработаем на все сто.

— Тогда тебе лучше поехать домой и выспаться.

— Так и сделаю.

Они с Ширли ушли. Нед и я сидели на скамье, наблюдая заними. Помахали им, когда они проехали мимо в своих автомобилях, Хадди — вбольшом старом «нью-йоркере», Ширли — в маленьком «субару» с наклейкой набампере: «МОЯ КАРМА ПРАВИТ МОЕЙ ДОГМОЙ». Когда их задние огни скрылись за угломздания, я достал пачку сигарет, заглянул в нее. Осталась одна. «Выкурю ее иброшу», — подумал я. Это обещание я давал себе последние десять лет.

— Вам действительно больше нечего рассказать? — В голосеНеда слышалось разочарование.

— Нет. На пьесу не похоже, не так ли? Третьего действия нет.Тони и твой отец за следующие пять лет провели еще несколько экспериментов инаконец пригласили Биби Рота. Обычно твой отец пытался в чем-то убедить Тони, ая оказывался посередине. И должен сказать тебе правду: после исчезновенияБрайана Липпи и смерти Мистера Диллона я стоял на том, чтобы ничего не делать с«бьюиком», только наблюдать и иногда молиться, чтобы он развалился иливернулся, откуда появился. И считал, что надо убивать все, что могло появитьсяиз багажника и попыталось бы найти выход из гаража.

— Такое случилось?

— Ты про еще одного розовоголового инопланетянина? Нет.

— А Биби? Что он сказал?

— Он выслушал Тони и твоего отца, еще раз осмотрел «бьюик»,а потом ушел. Сказал, что слишком стар, чтобы иметь дело с неведомым инеобъяснимым законами того мира, в котором он привык жить. Сказал, чтовычеркнет «бьюик» из памяти, и посоветовал Тони и Керту сделать то же самое.

— Не может быть! И этот человек — ученый? Господи, да ему быпрыгать от восторга!

— Ученым был твой отец, — ответил я. — Разумеется, непрофессионалом — любителем, но настоящим ученым.

Появляющиеся из «бьюика» существа и предметы, любопытство ксамому «бьюику» — вот что превратило его в ученого. К примеру, вскрытие этой«летучей мыши». Безумие, конечно, но как тщательно он к этому готовился, совсемкак братья Райт к полету своего первого аэроплана. А вот Биби Рот как раз былисполнителем, узким специалистом.

И кстати, очень этим гордился. Ограничил себя рамками,никогда не выходил за них, но в означенных пределах знал все и вся. Исполнителиненавидят загадки. Ученые, даже любители, обожают их. В твоем отце уживалисьдва человека. Как коп, загадки он тоже ненавидел. Как исследователь«роудмастера».., скажем так, тут он становился совсем другим.