Своей семье и друзьям же сказала, что едет в Лос-Анджелес, чтобы найти квартиру и начать прослушивания для съемок в рекламных роликах и участия в телешоу и фильмах. Только Грейс узнала правду: «продюсер», который уже фотографировал Эшли обнаженной, а также снял несколько видеороликов с ее участием в половых актах, которые были немедленно загружены на несколько порносайтов, обещал поселить ее в одном отеле рядом с бульваром Стрип в Лас-Вегасе и познакомить с бизнесом. Деньги, сказала Эшли, там платят хорошие. Если повезет, будет просто здорово.

А потом она с прищуром посмотрела на Грейс, как будто видела ее впервые, и сказала:

— Знаешь, ты тоже могла бы неплохо устроиться там, если бы захотела. Некоторым парням нравится образ бледной моли.

Восприняв это как комплимент — потому что знала, что именно имела в виду Эшли, — Грейс лишь улыбнулась и сказала: ей это неинтересно. Да, она не прочь выбраться из Диксона, но на то должна иметься веская причина.

В последний раз она покидала городок, когда они с матерью на несколько месяцев переехали в Лэнтон, и даже сейчас, когда Грейс исполнилось двадцать семь, мать сильно переживала из-за того, что там произошло. Вечно желала знать, куда она идет. С кем тусуется. Что будет делать на выходных.

У матери были самые лучшие намерения, но постоянное нытье действовало Грейс на нервы.

Конечно, мать не знала, что в половине случаев Грейс говорила ей неправду. Взять, к примеру, ее нынешнего бойфренда, Джесси — даже этот ярлык бойфренда был подозрительным, потому что они не столько встречались, сколько просто зависали вместе, и Грейс точно знала, что Джесси также трахал Эшли за ее спиной. Большую часть денег он зарабатывал, варя метамфетамин в трейлере рядом с рекой. Иногда, когда ей бывало скучно, Грейс от нечего делать помогала ему.

В любом случае, сегодня была последняя ночь Эшли в городе, и они все завалились в «Черного пса». Мать Грейс, конечно же, работала — она обычно работала там по вечерам, бегала в джинсах и черной футболке между столиками, подавая напитки и еду. В тот вечер мать поменялась с другой официанткой, уговорив уступить их столик. Потому, предположила Грейс, что ее мать тоже знала Эшли и хотела быть частью прощальной вечеринки.

Итак Грейс, Джесси, Эшли и кучка других друзей — Мэри, Алексис, Флойд и Джереми — прекрасно проводили время, сидя за одним большим столом. Гремела музыка, и, чтобы услышать друг друга, приходилось кричать. В воздухе висел густой дым, звякали друг о друга пивные бутылки, рюмки выпивались залпом и со стуком ставились на стол. Джесси обнял Грейс, и она прижалась к нему, чувствуя себя под легким кайфом, ее рука под столом рассеянно гладила внутреннюю поверхность его бедра, а мать приходила и уходила с напитками и едой. Грейс вроде как сочувствовала ей, потому что знала: мать не получит ни цента чаевых — у всех ее друзей ни гроша в кармане. С другой стороны, мать виновата сама, незачем было меняться столиками с другой официанткой. Да и вообще, Грейс смеялась вместе со своими, все дружно подбадривали Эшли, которую знали с детства, Эшли, которая мечтала стать самой знаменитой в мире порнозвездой, но пока ни словом не обмолвилась никому, кроме Грейс, про снимки и видео в Интернете. Впрочем, Грейс не сомневалась: ее секрет вскоре раскроется — некоторые парни, если не большинство, смотрят порнушку, и в конечном итоге они наткнутся на видео с ее участием.

Было уже поздно. Музыка становилась все громче, и в какой-то момент Грейс сказала Джесси, что ей нужно в туалет, поэтому она, спотыкаясь, встала со стула и направилась к кабинкам в углу. Краем глаза она заметила, что ее мать стоит в другом конце зала и наблюдает за ней — так и не забыла тот день, когда ей пришлось выломать дверь в ванную, потому что Грейс не ответила ей.

Еще шаг, и она в женском туалете, где сильно воняло хлоркой, а к тому времени, когда она вышла из кабинки, вошла еще какая-то девушка и теперь стояла у раковины — в узких джинсах, ковбойских сапогах и клетчатой рубашке. Рыжие волосы были собраны в хвост и пропущены сзади в прорезь серой бейсболки, надвинутой низко на лоб. И все же, несмотря на все прошедшие годы, Грейс моментально узнала ее, когда она повернулась и улыбнулась ей.

— Помнишь меня? — спросила Элиза Мартин.

— Вы вчера видели Грейс Фармер?

— Да.

— Как все прошло?

Молчание.

— Эмили, — сказала Лиза и, чтобы ей было удобней остлеживать мою реакцию, поерзала на своем эргономичном сетчатом кресле, — как все прошло?

* * *

Психиатрическая клиника Уинфилд находилась в полутора часах езды к северу от Лэнтона и одиноко стояла на склоне горы посреди безлюдного пространства. Ближайший городок был в десяти милях. Со всех сторон его окружали высокие белые ясени.

Сюда отправляли тяжело- и душевнобольных, когда семьи больше не могли о них заботиться. Стоянка перед корпусом была небольшой, всего полдесятка парковочных мест. К пациентам Уинфилда приезжало немного посетителей.

Полиция предложила подвезти меня, но я предпочла сама сесть за руль. В основном потому, что мне не хотелось три часа находиться в машине с кем-то, кого я едва знаю. Меня не оставляло ощущение, что полиция имеет на меня зуб за то, что я с самого начала не сказала им правду. Позвони я детективу Эрнандесу немедленно, возможно, Элиза Мартин была бы жива и за решеткой… Хотя не совсем понятно, в каких преступлениях ее обвинили бы, поскольку, судя по всем имеющимся свидетельствам, смерти Дестини и Оливии в самом деле были самоубийствами.

Элиза солгала детективу, когда сказала, что оставалась с Терри, пока мы с Кортни ездили в округ Брэдфорд — и поскольку мы не оспорили ее заявление, мы тоже солгали, не говоря уже о том, что на обратном пути ни разу не остановились ни на одной заправке, — и, хотя я и Кортни выслушали строгую лекцию, нам не было предъявлено никаких обвинений.

Я приехала на десять минут раньше, но в больнице уже ждали несколько человек. Детектив Эрвин из полиции штата Пенсильвания. Два прокурора. Глория О’Грэйди из офиса судьи Дайера и Фрэнк Аткинс, ушлый адвокат, который вызвался защищать Грейс бесплатно, ибо полагал, что тем самым сделает себе имя.

Как только я вошла в дверь, Фрэнк Аткинс принялся покачивать головой и, скрестив на груди руки, расхаживать взад-вперед.

— Не могу поверить, что это происходит на самом деле.

Прокуроры проигнорировали его, равно как и Глория О’Грэйди, и детектив Эрвин. Что, однако, не помешало адвокату и дальше расхаживать и бормотать себе под нос.

— Полная чушь, и вы все это знаете.

— Вы можете подать жалобу в офис судьи Дайера, — произнес один из прокуроров давно заученную фразу.

— Черт возьми, я так и сделаю. Более того, — он перевел взгляд на Глорию О’Грэйди, — уже сделал.