Языческие обряды сосуществовали с христианскими. Даже церковный брак не был еще строго обязательным. Ограниченное влияние христианства прослеживается и в живучести старых, дохристианских имен – Волчий Хвост, Оладья, Осока. Крещение непременно включает в себя наречение именем, помещенном в святцах – церковном календаре, причем употребляется обязательно имя одного из христианских святых. В русском языке самые употребительные из них изменили свое звучание, приспособившись к русскому произношению: Иоанн – Иван, Иосиф – Осип, Иаков – Яков и т. п. Тем не менее многие люди, как в XI в., так и в более позднее время, хотя и получали при крещении христианские имена, в быту именовались «мирскими», нехристианскими. Так, в 1047 г., в Новгороде Великом, местный священник переписал церковную книгу и в записи писца сам назвал себя мирским и весьма неблагозвучным именем – Упырь Лихой. Сочетание язычества и христианства, их взаимопроникновение – характерная черта русской культуры этого периода.

Развитие художественной культуры. В результате крещения культура всей Руси претерпевает существенные изменения. На рубеже X–XI вв. происходит своеобразный «культурный переворот». На всей территории государства развернулся процесс трансформации традиционно языческой культуры, встретившейся с культурой Византии. Смешение старого и нового привело к формированию на славянской основе феномена древнерусской культуры, ее расцвету, получившему название «золотого века».

После принятия христианства для Руси стало характерным противоречивое отношение к светским увеселениям: музыке, пению, танцам. С одной стороны, духовенство видело в народных традициях проявление язычества и пыталось их запрещать. С другой же – признавало необходимость смеховой разрядки, т. к. в сознании большинства людей аскетическое отрицание плотских радостей вызывало с их стороны противодействие. Поэтому, как правило, празднества, пиршества князей со своей дружиной сопровождались песнями, плясками, игрой на музыкальных инструментах. Плясали и пели практически все – и музыканты, и приглашенные певцы, и знать. Но при многих княжеских дворах уже были профессиональные музыканты и певцы, которые выступали за определенную плату на улицах и площадях городов, – скоморохи – первые древнерусские актеры, соединявшие в себе сказителя, акробата и плясуна. Церковь тщетно выступала против «играния и бесовского пения» на «мирских» пирах и вынуждена была лишь советовать священникам уходить с пиров своих прихожан, если такое «играние» должно начаться.

На фреске «Скоморохи» Софийского собора в Киеве (XI в.) в составе своеобразного духового оркестра изображен музыкальный инструмент – орган. Православное духовенство, в отличие от католической церкви, использовавшей органную музыку в богослужении уже с VII в., отвергло орган как языческий инструмент. Поэтому в Византии он применялся лишь для исполнения светской музыки. Помимо органистов на фреске видны музыканты, играющие на струнных и духовых инструментах. Упоминание об игравших на сопелках, бубнах, гуслях и трубах скоморохах есть и в «Повести временных лет». Например, на гуслях играли пальцами обеих рук и держали их перед собой, а на смычковом трехструнном инструменте – гудке – играли сидя, и при этом держа инструмент в руках, упирая его в колено. Но помимо скоморохов любимыми зрелищами народа были и приуроченные к традиционным земледельческим и бытовым праздникам коллективные игрища. Непременным элементом этих веселых праздничных зрелищ, сохранявших традиции «смеховой культуры», были буффонада, смех и гротеск. Но христианские обряды и ценности постепенно входили и в народную культуру, вытесняя язычество, и в то же время перемешиваясь с ним.

В отличие от народной музыки богослужебное пение почти сразу становится на Руси уделом профессиональных людей. После принятия христианства в церковных службах участвовали греческие и болгарские певцы. К концу XI – началу XII в. появляются первые рукописные книги, содержащие песни для богослужения и гимны в честь святых – кондаки. Самые известные письменные источники, содержащие песнопения, записанные кондакарным распевом, – «Типографский Устав», «Благовещенский кондакарь» и «Троицкий кондакарь». Основным видом церковного пения было крюковое пение, или знаменный распев, названный так потому, что напевы записывались особыми знаками-знамёнами, или крюками. Кондакарный распев исполнялся солистами-доместиками, хору же поручались лишь отдельные строки в окончаниях кондаков. Наиболее ранний кондак посвящен памяти безвинно убиенных князей Бориса и Глеба.

Древняя Русь еще до официального принятия христианства, в 988 г., знала письменность. Созданная болгарскими просветителями братьями Кириллом (826–869) и Мефодием (820–885) во второй половине IX в., славянская письменность – кириллица – уже в X в. проникает на Русь. Так, русско-византийский договор 911 г. был написан на двух языках: греческом и славянском. К середине X в. относится и первая надпись кириллицей на найденном в 1949 г. во время раскопок в Гнёздове, под Смоленском, глиняном кувшине (корчаге) – «Гороухща», обозначающее то ли сосуд для хранения горчицы, то ли имя владельца. Кириллицей написаны такие известные древнерусские рукописи, как «Новгородский псалтырь» (примерно 1036 г.), «Остромирово Евангелие» (1056–1057), «Изборник Святослава» (1073 и 1076). Именно кириллица стала основой русской письменности и древнерусского литературного языка.

Вывод о том, что до миссионерской деятельности Кирилла и Мефодия славяне не знали письменности, часто делают, основываясь на трактате «О письменах», написанном в IX в. болгарским монахом-черноризцем Храбром: «Прежде убо словене неймъаху письменъ, ну чертами и ръзанми гадааху погани сущи». То, что Храбр назвал «чертами» и «резами», есть некий прообраз рисуночного, пиктографического письма, широко использовавшегося в орнаментальных украшениях ритуальных предметов. Так, изображение окружности с крестом предположительно расшифровывается как знак Солнца, т. е. символ бога Хорса, а простая петля-окружность – это знак Рода.

Однако, по мнению ряда современных историков и лингвистов, Кирилл и Мефодий были не создателями, а лишь реформаторами уже существовавшей азбуки, основанной на греческом алфавите. Помимо этого, имеются также свидетельства, что, кроме греческой, славяне имели и свою оригинальную систему письма – узелковую письменность. Это был способ хранения и передачи информации с помощью узелков, завязанных на нитях, которые наматывались в клубки. Свидетельство того, что в древности узелковая письменность была распространена достаточно широко, можно обнаружить в фольклоре и современном языке. Например, в сказке «Иван-царевич и серый волк» герой, прежде чем отправиться в путешествие, получает от бабы Яги клубок. Разматывая этот своеобразный древний путеводитель, он, возможно, читал узелковые записи и таким образом узнавал, как добраться до места, а при чтении, нити с узелками вполне могли «наматываться на усы», т. е. своеобразное приспособление для чтения. По мнению известного ученого-фольклориста В.Я. Проппа, баба Яга – это типичная языческая жрица, возможно, и хранительница «библиотеки клубков». Хранились они в берестяных коробах (всем известное выражение «наврать с три короба»). Мы до сих пор завязываем «узелки на память», говорим о «нити повествования» и «хитросплетении сюжета». По мере распространения христианства и угасания древней культуры славян вместе со жрецами-волхвами погибали и тысячелетние знания, «завязанные» узелковым письмом. Но, несмотря на это, языческая Русь, обогащенная знаниями античного мира, переосмысливала традиции славянского эпоса.

С древнейших