Французский император Наполеон Бонапарт, сместив с трона испанских Бурбонов и в очередной раз разгромив пониженного в статусе после поражения при Аустерлице теперь уже только австрийского императора Франца I, захотел объединить обе ветви ордена Золотого Руна под эгидой своего имперского ордена Трёх Золотых Рун, учреждённого 15 августа 1809 года. Теперь орёл с распростёртыми крыльями держал в клюве французское Золотое Руно, вцепившись хищными когтями в бессильно повисших барашков, символизировавших старые ордена Австрии и Испании. Правда, из-за несчастливого похода на Россию награждения новым орденом так и не состоялись.

19/31 марта 1814 года русская армия во главе с Александром I вместе с войсками стран антинаполеоновской коалиции вошли в Париж. Сразу разгорелись нешуточные страсти за награждение триумфаторов, дошедшие до своеобразного соревнования между властителями больших и малых европейских государств, благодарными за освобождение от ига французского монарха-«узурпатора». Дождь орденов пролился на победителей, однако двуличная политика бывших «верных» союзников отразилась даже в пожалованиях орденом Золотого Руна обоими его гроссмейстерами.

Австрийский император от своих щедрот выделил русскому царю, хотя и предводителю коалиции союзников, и христианину, но «схизматику» лишь военный орден Марии-Терезии. Зато Франц I постарался тут же забыть, что английский принц-регент Георг, из-за слабоумия венценосного отца фактический правитель Альбиона, исповедует англиканство, а посему Великий магистр австрийского ордена Золотого Руна, не замедлив, вручил католический орден будущему великобританскому королю Георгу IV. Августейшего Габсбурга вдохновило на подобный дипломатический шаг награждение того же местоблюстителя английского трона испанским орденом Золотого Руна, сделанное восстановленным на престоле королём Фердинандом VII Бурбоном.

Испанский государь, претерпевший унижения в Байонне и долгую вынужденную ссылку в Валансэ, не считал столь уж большим грехом пожалование ордена Золотого Руна впавшим в ересь христианам-некатоликам. В 1814 году кавалером испанского ордена Золотого Руна стал Александр I, вскоре избранный главой Священного Союза монархов Европы. Но на этом Фердинанд VII не остановился ив 1817 году сделал кавалерами престижного ордена всех троих родных братьев петербургского властителя, Константина, Николая и Михаила.[570]

А вскоре сложилась традиция награждать этим орденом будущих государей России, когда те официально провозглашались престолонаследниками. Будущий монарх Александр II удостоился получить Золотое Руно уже 13 августа 1826 года, за неделю до коронации его отца. Александр III стал кавалером этого ордена 21 сентября 1865 года, через два месяца после принесения присяги цесаревича.

Когда 6 мая 1884 года цесаревичу Николаю Александровичу исполнилось шестнадцать лет, день рождения ознаменовался и принесением им, ставшим через десять лет императором Николаем II, торжественной присяги. Не прошло и двух месяцев, как повелитель Испании Альфонс XII даровал великому князю Николаю Александровичу Золотое Руно, традиционно прислав орденскую цепь вместе с патентом на пожалование ордена.

Вскоре к петербургскому ювелиру Самуилу Самуиловичу Арнду поступил важный заказ. Созданный им знак ордена Золотого Руна выглядел очень скромно. Лицевая и оборотная стороны практически идентичны, различить их можно лишь по стилизованной броши-короне, пристёгнутой к красной орденской ленте. Ювелир совершенно отказался от драгоценных камней. Это коснулось даже оговорённого статутом камешка, из которого кресало как бы выбивает огонь, чтобы оправдать другой орденский девиз, соответствующий эмблеме Бургундии и Нидерландов: «ЗДар падает прежде, чем блеснёт пламя» (Ante ferit Quam flamma micet). Камень заменён эмалью, имитирующей кабошон василькового сапфира в окружении узенького алмазного ободка. Алые языки пламени скорее похожи на кустики кораллов. Умело проработаны завитки кажущейся шелковистой шкуры барашка, безжизненно повесившего рогатую головку и трогательно вытянувшего ножки. И над всем царит стилизованная маска волшебного животного, причём на рогах и лбу чётко написан девиз ордена Золотого Руна: PRETIUM LABORE NON VILE (Награда не уступает подвигу).

Из-за революционных потрясений орденская цепь, принадлежавшая Николаю II, не была возвращена в Испанию, и теперь она вместе с исполненным Самуилом Арндом знаком ордена Золотого Руна хранится в обширной коллекции Оружейной палаты Московского Кремля.[571]

С 1833 года Английский магазин стал сотрудничать с Карлом-Йоханом Тегельстеном, которого чаще именовали «Тегельштейном», а то и «Тигельштейном», владельцем собственной фабрики серебряных и бронзовых изделий, находившейся в Нарвской части Петербурга. Он был достаточно известным бронзовщиком, выставлял свои произведения на всероссийских художественно-промышленных выставках, но так и не открыл собственный магазин. А сотрудничество с Английским магазином не только обеспечивало выгодные заказы, но реализацию готовых вещей.

Практически все серебряные столовые сервизы, выполненные на фабрике Тегельстена-«Тигельштейна» в 1830 – начале 1850 годов, заказаны были владельцу Никольсом и Плинке.[572] В Английский магазин стекались модели и разработки изделий из Парижа и Лондона, а заодно созданные штатными художниками и рисовальщиками проекты «самого изысканного вкуса и последней моды». От фабрики требовалось только сохранять безукоризненное качество работы при воплощении образцов, выбранных капризными заказчиками.[573]

На фабрике Тегельстена выпускали и бронзовые люстры для императорских дворцов и петербургских храмов, а также весьма объёмные украшения престижных интерьеров.[574]

Подросшим дочерям государя потребовалось приданое, а в его состав обязательно входили банкетные, чайные и туалетные сервизы. К близящейся свадьбе великой княжны Марии Николаевны с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским потребовался ещё и серебряный с позолотой поддон к золотому настольному украшению-«пладеменажу», о чем гофмаршал Долгорукий доложил начальству: «Поелику для изготовления этой вещи требуется особого искусства, надо было отдать эту работу тому кто с известным искусством соединил бы и доверенность. А как известно, все подобного рода работы и заказы деланы были Английскому магазину, который пользуется всеобщим доверием».[575] И как же хорош оказался серебряный позолоченный чайный сервиз, украшенный прелестными литыми женскими головками в кокетливых кокошниках.[576]