Антонина – совесть нашего дома, ее жизнь –настоящая борьба. Она воюет с автолюбителями, поставившими не туда, куда надо,машины, с собачниками, которые не в тех местах прогуливают псов, с детьми,неправильно строящими куличики, с подростками, севшими на скамейку, состарухами, толпящимися у подъезда, с теми, кто курит, с теми, кто пьет пиво, стеми, кто делает ремонт, и с теми, кто его делать не собирается. Затеявочередные военные действия, Антонина начинает вербовать союзниц, сколачивает изжильцов дома блоки, оформляет их в группы. В общем, учитывая вышесказанное, вамдолжно стать понятно, по какой причине я предпочитаю держаться от липкойдамочки подальше.

– Отвратительно, – злиласьТоня, – эй, остановись.

– Потом.

– Нет уж, сейчас.

– Извини, я тороплюсь.

– Куда это?

Следовало оборвать нахалку, резко ответив той:

– Какое твое дело?

Но у меня, учитывая бессонную ночь и массупережитых приключений, просто не нашлось сил с ней связываться, поэтому, невступая в беседу, я пошла к лифту. Антонина ринулась следом.

– Я так это не оставлю! Безобразие! Да…

Конец фразы остался за кадром, кабина поползлавверх, я навалилась на стену.

Сейчас вымоюсь и спать!

Дверь в квартиру оказалась незаперта, я вошлав прихожую и возмущенно закричала:

– Велела же не приближаться к двери!

– Почему? – раздался знакомый голос,и в коридоре показался Олег.

У меня подкосились ноги.

– Ты уже приехал! – вырвалось у меняпомимо воли.

Куприн улыбнулся одной стороной рта.

– Похоже, ты не слишком рада встрече слюбимым мужем.

– Э… Нет, конечно. То есть да! Здорово,что ты вернулся. Кстати, почему ни разу не позвонил?

Олег нахмурился.

– Многократно пытался связаться с тобой,весь телефон оборвал, но в квартире, похоже, никогда никого не было!

– Ой, я разбила аппарат, новый купить неуспела, но можно было на мобильный звякнуть.

– Твой номер наизусть не помню, идиотскийон, потому я просто вбил его в свой сотовый, а аппарат в Москве забыл, ясно?

– Ага.

– Теперь позволь задать тебе парувопросов, – слишком ласково протянул Куприн, – где ты была? Отчего неночевала в своей кроватке?

– Э… э…

– Только не ври, – предостерег супруг, –я вернулся вчера около полуночи.

– Ну… э… э…

– Отчего столь странно вырядилась?

– Теперь так модно, – нашласья, – длинная юбка и платок!

– Хорошо, и…

Дзынь-дзынь… – ожил дверной звонок.

Олег мигом подошел к створке и распахнул ее,на пороге возникла Антонина.

– Это хамство! – заорала она спорога. – Оплатите босоножки!

– Вы о чем? – удивился Куприн.

– Кристина нахалка, – понесласьАнтонина, – вырастили невесть кого! Проститутку!

– С ума сошла, – рявкнула я, –убирайся!

– Ну уж нет, – ухватилась цепкимипальцами за косяк соседка, – теперь все скажу!

Из слов Антонины явствовало, что вчера онасидела на лавочке у подъезда, радуясь отличной погоде. Не успела женщинавытащить газету, как из дома вылетела Кристина, как всегда, в срамноймини-юбочке, лицо занавешено длинными волосами, в руке сигарета.

– Ты куришь? – возмутилась наша«совесть». – Немедленно брось, завтра же родителям расскажу. Эй, стой!

Желая навести порядок, Антонина схватилаКристину за футболку, девочка, не говоря ни слова, попыталась вывернуться, ноТоня вцепилась в жертву клещом. И тогда, по-прежнему молча, Кристя подняла ногуи изо всей силы наступила местной «правдолюбке» на босоножку. Каблук прорвалтряпичный верх обуви. Антонина заорала от боли и злобы, Кристя ловковывернулась из ее ослабевших рук и была такова.

– Теперь платите за баретки, –визжала Тоня, – во, смотрите, совсем испорчены.

– Но почему вы решили, что этоКристина? – изумился муж. – Девочки нет в Москве, и она не курит.

– Да такие волосья рыжие только у ней,занавесит морду и бежит, потом одежда ее, сумка, – забрюзжаласоседка, – а то я не знаю! Не курит! Вот Танька Махова из сороковой тожетише воды была, а теперь от сифилиса лечится! Позор и срам на всю семью.

Кое-как Куприну удалось выпихнуть клокотавшуюненавистью соседку и запереть дверь.

– Немедленно объясни, что у наспроисходит! – повернулся он ко мне.

– Когда ты вернулся, кто был дома? –спросила я.

– Никого.

– Совсем?

– Абсолютно!

– Это Оля, – вздохнула я, –правильно. Волосы мы ей в рыжий цвет перекрасили. И одежда Кристины, вот толькоОля уверяла, что не курит, наверное, соврала, но ее понять можно, девочка рослапрактически беспризорной!

Олег крепко взял меня за плечо, дотащил докухни, сунул в кресло и велел:

– Живописуй подробности! Во что опятьвляпалась?

– Может, потом?

– Сейчас.

– Спать хочется, еще пить и есть, –заныла я, пытаясь разжалобить супруга, но Куприн отчего-то обозлился ещесильней.

– Чем ночью занималась?

– Ну…

– Отвечай!

– Послушай, – вскипела я, –меня и так уже сегодня допрашивали, то есть я вовсе не это сказать хотела,извини, чушь ляпнула!

Куприн сел напротив, кашлянул и очень спокойносказал:

– Начинай.