Одни девушки занимались каммингом, чтобы платить за учебу, другие – потому что для них это имело смысл. Третьи просто любили камминг. Они процветали. Я не вписывалась ни в одну категорию. Я занималась каммингом, потому что мне нужно было вернуть себе права на свое тело. Мне нужно было разобраться в себе, и когда я это сделала, у меня пропала уверенность в том, где мое место. Камминг дал мне то, что требовалось: достаточную власть над моим телом, чтобы суметь признать, что в какой-то момент у меня ее не было.

В бытность свою камгерл словом, которое я произносила чаще всего, было «спасибо». Спасибо за чаевые. Спасибо за то, что попросили поставить песню. Спасибо за тупую идею. Спасибо за хорошую идею. Спасибо за то, что пришли на мое шоу. Спасибо за комплимент. Спасибо за оскорбление. Спасибо за подарок. Спасибо за печенье, которое я никогда не съем, за белье, которое никогда не надену, за секс-игрушку, которую доставили сломанной, за уродливые украшения, за вдумчивую открытку, за романтическое стихотворение, за цветы. Спасибо за заказ привата, спасибо за присланное электронное письмо, спасибо за то, что позвонил мне, спасибо за то, что отслеживаешь меня в Твиттере, спасибо за ответ на мое сообщение, спасибо за ссылку на YouTube, спасибо за фотку твоей собаки, ребенка, жены, дома, машины, часов.

Спасибо за то, что вы помогаете мне быть собой – вот что я хотела сказать.

Спасибо за то, что принимаете меня. Спасибо за то, что учите меня. Спасибо за то, что любите меня.

Они не знали, что это последний раз, когда я вышла в эфир. Я не хотела им говорить.

– Просто так, – улыбнулась я. – Просто спасибо.

Для многих работников секс-индустрии работа больше, чем просто способ получения денег: это профессия. Кому-то она дает независимость, а кто-то занимается ею просто ради платы, как и представители других профессий. Эта независимость не имеет ничего общего с валидностью этой работы. Секс-работа – сложная индустрия. Это сфера, где присутствуют некоторые самые виктимизирующие и принудительные практики из существующих на свете, но это также индустрия с некоторыми самыми свободными, уравнивающими и прогрессивными деловыми методами в мире.

Для меня секс-работа была формой терапии. Я была девушкой из привилегированного класса. Я всегда могла получить другую работу. Это знание позволяло мне принимать самостоятельные решения и сохранять полный контроль над моей трудовой деятельностью. И я это делала. Секс-работа вынуждала меня исследовать те свои грани, которые я прятала. Она ответила на вопросы, которые были у меня в отношении моей сексуальности, и дала мне инструменты для того, чтобы заявлять о моих собственных границах и устанавливать свои ограничения. Она учила меня согласию. Она тестировала все мои составляющие: деловой женщины, исполнительницы, художницы, возлюбленной, друга. Я стала секс-работницей, чтобы быть собой, и, рада сообщить, это сработало.

Камминг – не симптом моей травмы; это мощный инструмент, который позволил мне восстановить контроль над моей идентичностью, моей жизнью, над собой. Моя потребность во власти и контроле исходила из глубокого, материального их отсутствия. Камминг стал для меня способом вернуть себе контроль над своим телом. Я вернула его. Я назначала цену. Я решала, с кем, я решала, когда, я решала, за сколько. Секс-работа – та причина, по которой я могу открыто говорить о своем прошлом, и та причина, по которой я учусь наслаждаться сексом.

Разумеется, не все, что происходило со мной в эти два года, вписывается в эту книгу. И не все в этой книге описано именно так, как оно происходило. Многое осталось за кадром, кое-что поменялось местами. Мне важно было писать по памяти. По надолго оставшимся впечатлениям и эмоциональному воздействию. Я не пересматривала записи тех шоу, о которых здесь идет речь. Я могла бы, но не думаю, что сумела бы соотнести ту реальность, которую содержат эти записи, со своим собственным ощущением опыта и памяти.

Все имена изменены, за исключением моего собственного.

Я усиленно занимаюсь терапией. Терапия травмы на сегодняшний день была и остается самым трудным из всего, что я когда-либо делала. Она поставила меня на колени и потребовала большего. Она помогала мне вспоминать то, что я забыла. Я была очень, очень маленькой, когда это случилось. Подробности закодированы как ощущения и звуки, а не четкие визуальные воспоминания. Я решила не включать эти подробности в свою книгу, поскольку эта история – не о моем травмирующем опыте. Она о том, как я пришла к пониманию и принятию этой травмы как своей собственной.

Терапия помогает. И хотя она меня меняет, я не стала совершенно другим человеком. Я по-прежнему люблю сбрасывать с себя одежду. Я по-прежнему обожаю быть центром внимания. Разница в том, что теперь я понимаю почему. Теперь это в меньшей степени компульсия. Я не всегда стремлюсь быть самой горячей девушкой «на деревне».

В мире камминга мое исчезновение обсуждалось – иногда на форумах, иногда кулуарно, между отдельными членами сообщества. И обсуждается до сих пор. Ходит слух, что я сбежала с Демоном, и мы вместе живем в горах. Согласно еще одной версии, я – разработчик сайтов и живу в Атланте. Некоторые убеждены, что я пошла учиться в школу медсестер, о чем однажды рассуждала вслух. FunnyGuy снова стал трезвенником и прислал мне электронное письмо с извинениями за свои поступки. Бомба бросил свою невесту. Я до сих пор иногда разговариваю с ним по FaceTime, лежа в ванне, и мы рассказываем другу страшные истории. Иногда я встречаю в городе Демона. Здороваюсь. Мы с Джоной – творческие сотрудники. Мы ходим на терапию, прорабатывая собственные проблемы, сосредоточенные вокруг контроля и прежних злоупотреблений в наших отношениях. Мы с Сэмом теперь близки. В прошлом году на Рождество он подарил мне первое издание «К востоку от рая».

Я решила написать [сценарий] фильма о некоторой части своего камминг-опыта и моих отношениях с онлайн-идентичностью. Премьера фильма «Веб-камера» (CAM) состоялась в 2018 году, и это был важный процесс для меня: рассказать о том, каково это – создать целую личность, которая каким-то образом полностью была мной и совершенно мною не была.

Я разобралась еще далеко не во всем. Я по-прежнему не представляю, кто я такая, но, может быть, стала на шаг ближе к пониманию. И, может быть, этого достаточно. В итоге я узнала, как простить себя. Я узнала, как простить Кэти. Кэти, Кэти, Кэти. Травмированная женщина. Безумная женщина. Женщина-чудовище. Женщина-шлюха. Сильная женщина. Кэти – выжившая. Так же, как и все мы.

В каком-то смысле я получила именно то, чего хотела. Когда Уна умерла, возродилась Иза.

Эта книга не была бы возможна без великодушной помощи моих друзей. Спасибо, Дэн, Элина, Адам, Кэти, Джонатан, Купер и Би, за то, что прочли мою первую заявку и поощрили продолжать. Спасибо, Пили и Кевин, за то, что подарили мне Ноэ, моего замечательного агента. Ноэ, спасибо тебе за то, что продал мою книгу, и не один раз, а дважды. Спасибо за то, что защищал мою точку зрения. Спасибо, Чарли, за то, что заставил других поверить в эту книгу. Спасибо моему восхитительному редактору Гаю за то, что заставил мой текст засверкать и помог этой книге приобрести ту форму, в которой она существует сегодня.