Мы здесь умрем. Я поняла это, когда впервые ступила на обугленную землю. Мы умрем, уже умираем. Куда бежать, где прятаться? Теперь все это неважно. Мы навечно заперты в мире кромешной тьмы, смерти, страдания, мире, где правят моровы. Точка отсчета превратилась в точку невозврата. Как же трудно. Кажется, даже воздух давит на грудь своим весом. Не помню, как оказалась под упавшим стволом. Не замечаю, как вокруг вырастают ели. Ничего не помню и не уверена, что хочу. Чувствую, как одежда промокает от стекающего по стволу дождя. Но мне плевать, на дождь, ствол. На все. Молча сижу, разглядывая руки. Свои испачканные в крови руки. Они ужасны, как и я. По щекам продолжают литься слезы. Или это капли крови скатываются вниз, напоминая о том, какая же я жалкая. Сложно сказать, где начинаются слезы, а заканчивается кровь. Кажется, она везде.

Я никчемная – это правда. Я всегда позволяла себя попрекать, не защищала тех, кто в этом нуждался, и позволяла опускать себя еще ниже. Я слабая, податливая. Да, но я никогда не думала, что стану жестокой. То, что я сделала с моровом… это была не я. Словно кто-то другой управлял ножом, всаживал его еще глубже, пока кончик не коснется костей. Все глубже и сильнее, сильнее и быстрее. Ужаснее всего, что я не могла остановиться, не оттого, что страшно, а потому что мне это… нравилось. Нравилось ощущение, когда нож впивается в плоть. Господи, что со мной?! Я не хочу быть такой! Это не я! Скатываюсь по стволу на землю. Рядом слышится шум воды, мы вернулись к ручью. Не могу перестать плакать, словно все, что я сдерживала, вдруг прорвалось наружу. Все обиды, унижения, предательство, смерть родителей, убийство дяди, пропажа Эми… Кто-нибудь остановите это! Слишком много, слишком больно. Воздух вдруг становится таким сухим и тяжелым. Не смогу… дышать…

Тело от рыдания сжалось в крохотную точку. Хочется сжаться еще сильнее и исчезнуть. Раствориться в луже дождя, срастись со стволом, улететь с опавшими листьями. Не знаю, как надолго меня еще хватит. Кажется, рыдания и так выкрутили меня наизнанку. От мысли, что я больше никогда не увижу Изи и Майкла, булавка в груди сильнее впивается в кожу. А Эми? Как она без меня? Ведь кроме меня ей некому помочь! Никто не знает, кем стала. Теперь она до конца жизни останется монстром. Или еще хуже. Ее выследят и застрелят, как животное. А я обречена на вечные скитания в мире кошмаров, как падшие. О господи. Я падшая! Брошена за стеной, как и они… Чувствую, как на мое плечо ложится что-то тяжелое. Убираю ладони от лица и вижу Блэквуда.

– Пей, – он протягивает мне флягу.

При виде него по спине разливается приятное тепло. Он жив и он здесь! Я не одна. У нас нет ни еды, ни запасов, но у нас до сих пор есть мы. Как я могла о нем забыть? Резко выпрямляю спину. Какая же я только эгоистка! Уже вечер. Третий день подбегает к концу, а значит, вскоре у него случится приступ. Ему нужна инъекция, которую он не сможет получить. Нет… Блэквуд не умрет. Ведь он не оставит меня одну, правда?

– Инъекция… – с трудом шепчу, – шприц… У нас нет… ничего нет.

Он отводит глаза, но не отвечает. Он прекрасно понимает, что его ждет, только поделать с этим ничего не в силах. Нет, ты не можешь сделать это со мной! Все то отчаяние и беспомощность, которую я пережила. Я больше не смогу такое выдержать! Достаю под воротом кулон и показываю ему.

– Лекарство, ты можешь его выпить. Оно поможет…

Он мотает головой.

– Возьми! – буквально сую ему в руку кулон.

– Я не намерен тратить лекарство попусту.

– Но ведь тогда ты умрешь!

Хочу еще что-то добавить, но замолкаю. Он все равно не послушает. Смотрю на свои руки, отчаянно стараюсь что-то придумать, но все без толку. Я так устала. Выливаю немного воды в ладонь и обрызгиваю лицо. Может, хоть это поможет прийти в себя. Блэквуд сует мне в руку ягоды, но я не беру. Не могу я есть сейчас. Я должна придумать способ его спасти. Должна найти выход, ведь он есть, правда? Ничего не кончено. Кручу флягу в руках, наблюдая, как блики отбиваются от металлической поверхности. Придумать… почему я не могу ничего придумать? В голове сплошная каша. Черт! Бросаю фляжку и отворачиваюсь. Без толку. Пинаю ее ногой, но все же решаю поднять. Зачем портить вещи, от которых может зависеть моя жизнь? Это еще глупее, чем сидеть без дела. Подтягиваю ее к себе и… вдруг замираю. Моя левая щека, на которой моров оставил след от клыков. Его нет. Разорванной кожи, шрама. Ничего нет! Только крохотная царапина. Не могу поверить. Значит, это правда? Я действительно самоисцеляюсь. Особая способность двенадцатой группы. Вот о чем умолчала Тара. Это объясняет, почему мне не нужны инъекции, хоть я и сиринити. Они нужны, но мой организм сам излечивается. Самоисцеление. Вот – это решение!

– Щека, – бросаюсь к Блэквуду, – моя кровь… она может тебе помочь.

Он странно на меня смотрит. Очевидно, прикидывает, не спятила ли я.

– Я ведь исцеляюсь. Моя кровь может тебе помочь? Она подойдет для инъекции?

– Может сработать.

– Тогда чего мы ждем?

Достаю пустой шприц из сумки. Меняю сломанную иголку на новую и уже готовлюсь пустить ее в свою руку.

– Стой. Ты уверена?

Он серьезно? Он же умрет, если не получит инъекцию! Какие могут быть сомнения?

– Конечно!

Игла вонзается в руку, локоть больно сжимается. Неприятно, но можно потерпеть. Когда шприц наполняется, вынимаю иголку из кожи. Стараюсь делать все медленно, боюсь, что дрожь в пальцах могут сыграть злую шутку.

– Вот, – протягиваю ему шприц, – попробуй.

То, как он на меня смотрит, заставляет ком в горле провалиться куда-то в живот. Никогда не видела, чтоб он так на меня смотрел. Так, словно я вручаю ему не ампулу, а что-то куда более важное. Свою жизнь. Он берет шприц и не глядя втыкает в руку, словно по памяти знает, где у него синяк, а где вена.

– Ну как, сработало?

– Время покажет.

Время… Это значит, что мне еще пару часов жить как на иголках! А может, и целую ночь. Ложусь возле упавшего ствола, складываю руки под головой. Влага просачивается под куртку, но я даже не удосуживаюсь взять одеяло, хотя знаю, что оно у нас есть. Поворачиваю голову так, чтоб видеть Блэквуда. Он все сидит у ствола, сумка на коленях, пустой шприц в руке. Смотрит на меня, будто до сих пор не верит, что я так просто дала свою драгоценную кровь. Не буду сводить с него глаз. Просто не могу. Боюсь, только закрою глаза хоть на секунду, он умрет или исчезнет куда-нибудь. И я снова останусь одна. Ни за что. Я больше никогда не буду одна. Так и лежу, пока усталость не склеивает глаза. Ловлю себя на том, что уснула, и вскакиваю. Сколько я проспала? Где Блэквуд? У ствола только его сумка. А где же он? Паника заглатывает меня целиком, но послабляет хватку, как только я замечаю темное пятно в нескольких шагах. С груди словно целая гора свалилась.

Он все еще здесь, он жив и он… спит. Привстаю и аккуратно дотрагиваюсь до него рукой. Веки слегка вздрагивают, голова поворачивается набок. Впервые вижу, чтоб он спал. Очевидно, сон неглубокий, раз он не мечется на земле в кровавом поту. Судя по черноте неба уже глубокая ночь, а он все еще жив. Значит, инъекция подействовала! Я не буду одна! От радости не могу надышаться. Воздух вновь наполняется прохладой и без проблем проходит по легким. Теперь могу наконец отдохнуть, ведь я так устала. Ложусь возле Блэквуда, прижимаюсь к нему спиной и засыпаю. Иногда просыпаюсь и тянусь к нему рукой, чтоб убедиться, что он еще здесь. Но вскоре перестаю. Сознание отключается.