– Ты вышел бы со мной на сцену?

Джаспер вгляделся в ее лицо.

– Если бы я был тебе нужен. Я мог бы также дать тебе роли в импровизационных сценках, легкие роли. Есть несколько сцен, в которых один человек может читать заметки с карточек, а остальные актеры импровизируют. Есть еще сцена, где гость просто создает звуковые эффекты для актеров. Еще вариант – когда ты рассказываешь факты о себе, а кто-то сочиняет на их основе песню или пародию. Ты была бы просто катализатором.

Во рту у нее пересохло, ладони стали влажными. Вероятно, она сошла с ума, если обдумывает это.

– Что, если я запаникую и испорчу твое шоу для инвесторов?

– Если бы я не мог справиться с тем, что кто-то растеряется на сцене, я бы никогда не добился успеха в импровизации. Если ты растеряешься, я придумаю историю о том, почему это произошло. Если ты убежишь со сцены, я пошучу о том, почему ты от меня сбежала. Я тебя прикрою. Вся труппа это сделает.

В этом она не сомневалась. Джаспер не позволит ей утонуть на сцене. Он позаботится о ней. Она видела, как он делал это со своими коллегами-актерами в шоу. Все они поддерживали друг друга. Да, это было реально.

– Хорошо, – сказала она, страх и решимость сплелись в ней воедино. – Если ты поклянешься, что будешь рядом и готов выручить меня, когда я облажаюсь, я это сделаю.

Джаспер всем телом повернулся к ней, одеяло сползло ему на талию, его глаза расширились.

– Ты серьезно?

Она поджала губы и кивнула.

– Зная, что ты прикроешь меня, я чувствую, что, возможно, правда смогу это сделать. Утром я опубликую новость на сайте.

Джаспер обхватил ладонями ее лицо и прижался губами к ее губам.

– Ты не представляешь, как много это значит для меня. Я даже не могу… Спасибо.

Она неуверенно улыбнулась ему.

– Пока не благодари. Я могу отпугнуть инвесторов.

– Ни за что. – Он обхватил ее за талию и перевернул на себя. – Они полюбят тебя.

– Да?

– Поверь мне. Это просто. – Он притянул ее к себе и снова поцеловал.

Как и тебя, Джаспер Дирс. Как и тебя.

Она еще не могла сказать ему этих слов. Но она чувствовала их до мозга костей.

Она любила этого человека.

Она надеялась, что не подведет его.

Труппа «Да здравствует Да» репетировала последний час в «Обходном решении», Джаспер был мокрым от пота и сиял от гордости. Холлин приходила на репетиции три вечера подряд, не жалея сил готовясь к большому шоу разоблачения Миз Поппи.

На первой репетиции она была совершенно напугана, энергия членов его труппы была слишком велика, чтобы справиться с ней сразу. Но они также были удивительными людьми, поэтому они усердно работали, чтобы она почувствовала себя с ними комфортно и расслабилась. После нескольких сценок и того, как Джаспер выставил себя дураком, чтобы показать ей, что он всегда может отвлечь от нее внимание, если что-то пойдет не так, она стряхнула панику. Теперь она выглядела так, словно ей действительно стало весело.

Антонио, Лия и Барри играли с ней сценку со звуковыми эффектами. Лия и Антонио притворялись парой, заблудившейся в джунглях во время своего медового месяца. Барри и Холлин стояли в стороне и отвечали за создание звуковых эффектов для всего, что происходило в сценке Лии и Антонио.

– Не могу поверить, что ты привел меня сюда. Я хотела отправиться в круиз, а оказалась у черта на куличках… О боже, – сказала Лия, цепляясь за Антонио одной рукой и указывая другой. – Что это, черт возьми, такое?

Барри издал шипящий звук, а затем случайно закашлялся, когда зашипел слишком сильно.

Антонио посмотрел в том направлении, куда указывала Лия.

– Боже мой, это астматическая анаконда. Сюда, бросай гранату!

Лия притворилась, что выдергивает чеку, и Холлин в ответ на это издала забавный звук, а затем Лия бросила воображаемую гранату. Холлин издала звук взрыва, в то время как Барри болезненно зашипел, смешивая шипение с задыхающимся кашлем.

– Пригнись! – закричал Антонио.

– Шлеп! – сказала Холлин.

Джаспер рассмеялся. Лия и Антонио вели себя так, словно на них посыпались змеиные кишки. Идеально. Холлин должна отлично выступить.

Джаспер оставил их и вышел в коридор, чтобы взять бутылку воды из сумки-холодильника, которую оставила там Моник. Он присел на корточки, роясь в поисках напитка для себя и для Холлин, и вдруг почувствовал за спиной движение воздуха. Не успел он встать и обернуться, чтобы посмотреть, кто это, как человек заговорил.

– Привет, Джас.

Джаспер замер, знакомый женский голос отозвался в нем звоном кубика льда в пустом стакане. Он бросил бутылку с водой обратно в холодильник и повернул голову.

Он надеялся, что его слух сыграл с ним злую шутку или что один из членов его труппы сильно преуспел в голосовом подражании, но то, что он увидел, подтвердило, что он не забыл голос своей бывшей. Кензи стояла в сшитом на заказ облегающем белом брючном костюме и смотрела на него сверху вниз с присущей ей слабой извиняющейся улыбкой Моны Лизы. Ее волосы были на тон темнее ее природного каштанового цвета, а кожа выглядела как фарфор. Безупречная. Потрясающая. Голливудская Кензи.

И она стояла здесь, в «Обходном решении». Он никак не мог уложить у себя в голове эти несочетаемые образы.

Джаспер встал.

– Кензи.

Не спрашивая разрешения, она подошла ближе и обняла его, окутав легким ароматом вина и своего любимого цветочного лосьона.

– Боже, как я рада тебя видеть.

Он автоматически обнял ее в ответ. Что. Черт. Подери. Происходит?

Когда она отпустила его, он отступил назад, как будто боялся, что она его укусит. Она подбоченилась и окинула его беглым взглядом.

– Выглядишь великолепно.

Он был потный, в футболке и джинсах. Конечно, он выглядел на миллион баксов. Чего уж там.

– Какого черта ты здесь делаешь?

Она улыбнулась, как будто его резкий тон не беспокоил ее, но ее выдало дрогнувшее горло. Она нервничала.

– Пришла поговорить.

– Поговорить? – Он взглянул на дверь, ведущую на лестницу. – Как ты вообще меня нашла?

– Позвонила домой твоим родителям. Твоя мать сказала мне, где ты работаешь. Парень внизу сказал мне, где я могу тебя найти. – Она одернула подол пиджака, расправляя его. – Мне нужно было тебя увидеть. У тебя есть время, чтобы выпить?

– Выпить? – Он нахмурился. – Кензи, я репетирую. И я не разговаривал с тобой уже несколько месяцев. О чем, черт возьми, мы вообще можем говорить? Последнее, что я слышал, это то, что я тебя сдерживаю. Возможно, ты не захочешь рисковать, чтобы тебя видели со мной на публике. Я все еще разливаю кофе. Я могу повредить твоему имиджу.