том, чтобы попытаться подняться, лишь почувствовала, как нечто огромное пришло в движение и пронеслось над ней, легко перепрыгивая ее тело. Она попыталась привстать, чтобы увидеть, как молниеносно Суми набрасывается на того, кто посмел поднять руку на его вожака. Не было ни угрожающего рычания, ни единого звука или действия, что могли бы предупредить о его атаке. Быстро, тихо, ужасающе решительно. Один миг, и его челюсти легко сомкнулись на руке Эгиля, следом раздался треск ломаемой кости и дикий вой того, кто посмел. Суми резко взмахнул головой, а следом отлетела и окровавленная кисть.

Йолинь машинально проводила ее взглядом. Она смотрела на то, как подергиваются окровавленные пальцы, и просто не могла найти в себе сил оторваться от этого зрелища. Ее вмиг затопила чужая боль. Казалось, что там ее рука. Хотелось кричать, машинально прижать к себе руку и упасть на землю, корчась от боли. Она глубоко вздохнула, отстраняясь от этих ощущений. Вышло достаточно быстро. Всего несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Она вновь посмотрела на Суми, на тех, кто уже успел окружить его, обнажив мечи. Властители знали, что тварь не чувствительна к их силе. Как и то, что справиться с ней будет не так-то и просто.

Йолинь тяжело поднялась. Боялась ли она его сейчас? Произошедшее было неожиданным. Она не была к такому готова. Но боялась ли? Нет. Она понимала его. Она была такой же. Сколько бы лет ни прошло, как бы сильно она ни старалась стать лучше, но на самом дне ее души жил такой же хищник. Он всегда будет там, готовый ответить ударом на удар, защищать то, что дорого, не предупреждая врага о своем решении, а просто сминая его. Не из-за злобы, ярости или алчности, а просто потому, что никому не позволит пересекать границы того, что считает своим. Никогда не отдаст то, что признал.

Суми склонился над лицом Эгиля, точно впитывая испытываемый им страх и ужас, в то время как Йолинь поднялась на ноги и подошла к ним. Ни один из Властителей не решался неосторожным движением предрешить судьбу мужчины. Йолинь же подошла, не испытывая ни страха, ни злости. Она лишь положила ладонь на загривок Суми, чтобы тот понял, кто именно рядом, передавая ему то спокойствие, которое испытывала сама. Лишь сейчас она посмотрела вниз и увидела то, что так судорожно сжимал в уцелевшей руке Эгиль. Маленький медальон на тонком кожаном шнурке. Она легко наклонилась и вырвала из сжатых пальцев вещь, что была так важна для этого мужчины даже сейчас. Эгиль слабо замычал, но тут Суми склонился ниже, обнажая клыки, будто предупреждая, что у этого человека нет даже права мычать в сторону его вожака.

– Думаю, – сказала принцесса, поворачиваясь в сторону старейшин, – это поможет найти ответы на некоторые наши вопросы, – бросила она медальон Адалю, который, несмотря на испытываемую им растерянность, все же сумел поймать его.

Мужчина внимательно взглянул на вещь, что дала ему принцесса, и лицо его точно окаменело. Взгляд стал жестким и непроницаемым.

– Что там? – спросил Джодок, продолжая неотрывно следить за Йолинь и ее тварью.

– Там… приманка для охоты на тварей… – точно не веря собственным глазам, проговорил Адаль.

Поляну накрыла гробовая тишина, перемежаемая лишь стонами Эгиля и утробным рычанием Суми. Длилось это жалкие доли секунд, но каждый из присутствующих мужчин не сразу смог осознать сказанное старейшиной. То, что один из них поставил Грозовой Перевал в такую ситуацию перед началом зимы ради боги ведают чего, было неслыханно! То, что ни один из них не допустил даже мысли о подобной дикости – непростительно! И кто в конечном итоге открыл им глаза?! Аирская ведьма и ее тварь?!

Джодок одним резким движением убрал свой меч в ножны и решительно направился в сторону Йолинь, и тут же запнулся на середине шага. Так как, стоило ему это сделать, как Суми тут же повернул свою огромную морду в его сторону, предупреждающе скалясь и рыча. Зрелище было поистине жутким, учитывая весь контраст. Маленькая принцесса и на уровне ее плеча огромная клыкастая окровавленная морда. Хотя сама Йолинь, казалось, даже не обратила на это внимания.

– Я хочу подойти к нему, – нарочито спокойно сказал мужчина.

Йолинь лишь кивнула, и каким-то образом тварь послушалась ее.

Суми легко отпустил то, что могло считаться добычей. Вожак слишком часто внушал ему, что двуногие – гнилое мясо, есть плохо. И хотя на вкус вроде бы было неплохо, жрать их почему-то он не хотел. Но это не расстраивало его. В их логове было много мяса. За ним можно не бегать, и вожак разрешает его есть. А еще он может охотиться на маленьких серых прыгающих зверьков, и на больших тоже. Главное, чтобы не лысые и не двуногие. Это он понимал.

Тем временем как Суми просто встал с другой стороны от Йолинь, Джодок сумел подойти к Эгилю. С его рук легко слетело заклятие, которое остановило кровь и обезболило рану. Мужчина часто дышал и смотрел на Властителя, пребывая на грани сознания.

– Обычно, – заговорил старейшина, – я так не делаю. Но сейчас я хочу знать ответы на свои вопросы и не дам тебе возможности солгать, – достаточно тихо сказал он, но каждый из присутствующих хорошо расслышал каждое слово старейшины.

Джодок лишь едва коснулся мужчины, вплетая в свое прикосновение еще одно заклятие, которое бы не позволило ни солгать, ни умолчать. Заклятие, которым северяне пользовались крайне редко и которое считалось из разряда запретных, поскольку в этих землях свобода воли всегда ценилась прежде всего.

– Имеешь ли ты отношение к произошедшему? – тем временем спросил он.

– Да, – точно через силу прохрипел Эгиль.

– Использовал ли ты приманку для охоты на тварей, чтобы произошло нападение на Властителя Грозового Перевала?

– Д-да, – сквозь зубы процедил мужчина, а дыхание его стало хриплым и рваным. Словно он отчаянно сопротивлялся и пытался промолчать, но ничего не получалось.

– Зачем ты это сделал?

Эгиль задышал часто-часто и какое-то время молчал. Но той магии, что использовал Джодок, невозможно было сопротивляться, и вскоре мужчина вновь заговорил. Речь его была сбивчивой и прерывистой, но каждый из присутствующих с ужасом понимал, куда завела алчность и жадность отца и дочери.

– Он выгнал ее, хотя она была беременна от него! Привел в дом эту, – с ненавистью взглянул Эгиль на Йолинь, – хотя должен был сделать своей женой мою дочь! Ее ребенок дитя Властителя, на что он их обрек?! А как же я? Кем становился я, вместо того