ее эти годы на Севере? Несет ли она в себе опасность для жителей Аранты? Именно поэтому, взвешивая все возможные варианты событий, он принял решение подыграть принцессе, чтобы заручиться ее доверием. Возможно, он мог бы помочь ей пережить трагедию, связанную с гибелью Рика? Мог бы обучить ее, стать другом, а в дальнейшем, быть может, и больше, чем другом?

Адаль же, в отличие от брата, никогда не мог раскладывать свои мысли и эмоции столь же скрупулезно и тщательно. Он не был глупцом, но горячность его натуры частенько брала верх над разумом. Еще полгода назад, когда он вновь увидел принцессу в зале Совета, он смотрел на нее, как на пустое, капризное ничтожество. Он не мог воспринимать ее иначе. Хотя идея Джодока была озвучена Рикхарду как их общее решение, сам Адаль предпочел бы сгноить ее на окраине того обрыва. А уже после того, как принцесса издохла бы от старости, отправить ее кости на родину, чтобы не осквернять их землю прахом чужестранки. Он даже себе не признавался в том, что ненавидел эту женщину. Это было бы слишком постыдно испытывать нечто подобное к пустому месту. Но так и было. Что же изменилось сейчас, что, смотря на тонкий девичий стан, в его груди все горит и сжимается от боли. Куда бы он ни смотрел, чтобы ни делал, он ловит себя на мысли, что смотрит на нее. Его тянуло к ней. И это злило! Но что могло измениться за столь короткий промежуток времени? Было ли причиной то, кем она стала? Может быть, изменения, затронувшие ее сущность, сделали ее более притягательной для него как для Властителя?

«А может, ты просто увидел нечто большее, чем сам себе нафантазировал под маской ледяного безразличия? Огонь, такой же огонь, что бушует и в тебе самом?»

– Фигня все это, – тем временем вслух сказал мужчина.

– Думаешь? А мне так не кажется, – пожал плечами Джодок.

«И мне», – нехотя подумал Адаль.

И хотя эти двое и не озвучивали вслух, что мотивации продолжать поиски Рика с каждым шагом для них становится все меньше, но это вовсе не значило, что такого громкого и явного их нежелания идти вперед не слышит и она.

Йолинь с силой сжала кулаки. С каждым шагом она все больше жалела о том, что взяла с собой весь этот отряд. Если большинство мужчин и не верили, что Рик мог остаться в живых, но шли из чувства долга перед своим учителем, другом, Властителем, то двое самых важных члена их отряда, те, кого будут слушать, если придется выбирать, все больше желали отступить. Она чувствовала это. Внутри у нее все кипело от негодования и злости. Но длилось это недолго.

Почему-то перед мысленным взором встала картина из ее прошлой жизни во дворце. Тогда еще совсем маленькая девочка, она бежала по крылу, отведенному для женщин. По ее щекам текли обжигающе горячие слезы. Она рыдала в голос и не знала, как заставить себя остановиться. Она совсем плохо помнила, что стало причиной тому, что она была в такой истерике. Но очень хорошо запомнила руки женщины, что совершенно неожиданным образом сомкнулись на ее плечах. Нурико смотрела на нее строго и говорила в тот день точно так же.

– Почему ты решила, что вправе вести себя подобным образом? – она помнила этот вопрос, но почему-то совсем не помнила, что отвечала тогда. – В твоих венах течет кровь Солнца, – укоризненно покачала головой женщина, – разве позволительно быть столь расточительной, когда дело касается земли?

Она помнила, что лишь хлопала в ответ ресницами, совершенно не улавливая суть. Но почему-то очень хорошо запомнила слова Нурико, смысл которых дошел до нее лишь в день, когда с Нурико сдирали кожу за то, что та попыталась сделать с ней.

Она была ребенком, но помнила очень хорошо, что подумала в тот день, когда стала свидетелем этой казни над человеком, что поднял руку на кровь Солнца. Чтобы не сойти с ума, чтобы удержать ускользающее сознание, чтобы не опозорить себя слезами над несостоявшейся убийцей, она не будет расточительной. Ее эмоции станут на вес золота. Она больше никогда не будет расточительной.

Глубоко вздохнув, она потянулась к той убежденности, что Рик все еще жив, и понемногу стала передавать ее другим, намеренно избегая старейшин. Как ни крути, они могли понять, что она делает, а ей это было совершенно ни к чему.

Чем дальше их небольшой отряд уходил в лес, тем сложнее было идти, особенно Йолинь. Сутки без нормального отдыха. Столько переживаний, нервное напряжение, боль в разбитой губе ощущалась теперь, как легкий дискомфорт, по сравнению с тем, как болело тело, голова. Пульсирующая и немного ноющая боль, от которой, казалось, все уже плывет перед глазами. Йолинь не знала такого понятия, как энергетическое истощение, которое мог испытывать Властитель, использовавший слишком большой объем собственных сил, потому списывала все на собственную усталость. Умом она понимала, что они должны сделать привал. Никому не будет проку от уставших мужчин и бессознательной женщины. Но в то же самое время она боялась, что стоит ей заснуть, как старейшины тут же отправят ее под стены Грозового Перевала. Этого допустить она не могла. Точно глупая мышь, она все сильнее загоняла себя в мышеловку, ощущение было именно таким.

* * *

Тело ощущалось ватным, точно и не его вовсе. Немного пугающее ощущение заставило резко распахнуть глаза, чтобы в полной мере осознать, что он жив.

«Жив», – мысль пришла вместе с глубоким вдохом, от которого он не смог удержаться. Слишком уж было похоже на обратное. Кругом царила кромешная тьма. Как он оказался тут и «где» это самое «тут», было и вовсе непонятным. Он хорошо помнил схватку, в которую им пришлось вступить, но совершенно не помнил, что именно с ним произошло. Странно, но кроме того, что его тело сильно затекло, он больше не испытывал никакого дискомфорта. По-хорошему, если теряешь сознание в подобном сражении, то в себя приходишь уже на том свете в чертогах Омэна. И все же…

Рик попытался пошевелить рукой и только сейчас понял, что она чем-то прижата. Это «нечто» слабо зашевелилось.

– Очнулся, – голос был слабым, но узнаваемым. – Слава всем богам и Сердцу, – выдохнул Крайс и замолчал.

Давление на руку стало совсем слабым, и Рика это сильно взволновало. Мужчина, насколько позволяло его состояние, быстро поднялся и зашарил руками по тому месту, где должен быть Крайс. Он пытался изменить свое зрение, чтобы суметь разглядеть происходящее вокруг него,