зеркалу в зале, чтобы посмотреть на себя в платье издалека. Проходившие мимо два молодых человека, увидев ее, обернулись, при этом один из них едва не сбил с ног пожилую женщину, которая не преминула высказать возмущение такой непочтительностью. Довольная произведенным впечатлением не меньше, чем отражением в зеркале, Сабина приняла однозначное решение – платье брать. Теперь дело было только за обувью, поскольку маленький золотистый клатч, идеально сочетавшийся с этим шедевром портновского искусства, у нее уже был.

К счастью, туфли нашлись гораздо быстрее, чем платье, – в этом же универмаге на другом этаже. Золотые босоножки с тонкими ремешками на высоченной шпильке выглядели бесподобно, хотя и врезались в пальцы с такой силой, что она не была уверена, сможет ли безболезненно проходить в них хотя бы полчаса. Все решил взгляд продавца, с восторгом фетишиста смотревшего на изящные лодыжки в переплете узких ремешков. Красота, по обыкновению, требовала жертв, и Сабина, как никогда, была готова их принести.

Единственное, чего теперь ей не хватало – это украшений, но денег на них уже не осталось: за платье и туфли она отдала практически все, что было. Однако она помнила, что у ее мамы был подходящий комплект – длинные серьги, словно сплетенные из множества золотых цепочек, и такое же кольцо. Только что она скажет маме? Для чего они ей нужны? Она ведь надеялась утаить от родителей свою затею, чтобы те не стали ее отговаривать или, что было вероятнее всего, не запретили ей даже думать о чем-то подобном. Ладно, как-нибудь выкрутится, на месте разберется. Лишь бы ей увидеть Армана, взглянуть в его глаза и прочитать в них сожаление и боль от того, что он так легко от нее отказался. Ну и, разумеется, увидеть ту, ради которой он это сделал: вдруг она и вправду так хороша, что он не смог устоять. И все же лучше пока гнать от себя эти мысли, а не то она расклеится, начнет страдать и жалеть себя, а ей сейчас нужно поберечь силы, чтобы привести в исполнение свой сумасшедший план.

Глава третья

Известие о незапланированном приезде Сабины стало для родителей полной неожиданностью, впрочем необыкновенно приятной. В пятницу они встретили в аэропорту уставшую, но веселую, перевозбужденную дочь, и та едва не прослезилась, увидев наконец родные лица, вернувшись в свой солнечный город, вдохнув знакомый с детства запах степных трав.

Как же хорошо было дома! Она переходила из комнаты в комнату, впитывая тепло родимых стен, поглаживая мебель, на которой помнила каждую царапину, прикасаясь к фотографиям и книгам, сюжеты которых знала наизусть. Она будто никуда и не уезжала – не жила целый год в другой стране, в чужой квартире, вдали от своего города и семьи.

Вечером они с родителями по традиции сидели на кухне и пили чай с маминым вишневым вареньем, вкуснее которого Сабина не пробовала никогда и нигде.

– Ну-с, блудная дочь, чему мы обязаны счастьем лицезреть тебя дома? – Добродушное подтрунивание Амира Каримовича не могло скрыть его искренней радости по поводу возвращения любимой дочурки.

– Как это чему? Я жутко по вам соскучилась! Особенно по маминому варенью.

Отшучиваясь, Сабина знала, что вряд ли удовлетворит этим любопытство родителей, в первую очередь Елены Александровны, наверняка подозревавшей, что внезапное появление дочери было неспроста. И все из-за недальновидности и несдержанности Сабины, которая, рассказав маме о свадьбе Армана, сама себя загнала в угол, и теперь мама точно будет настороже. И следующая же фраза Елены Александровны подтвердила обоснованность опасений.

– Конечно, по варенью она соскучилась! Так я тебе и поверила, – подперев ладонью щеку, мама всматривалась в ее лицо. – А как же Кэтлин тебя отпустила? Ты говорила, что у вас новый проект и на работе аврал.

«Ну, началось», – подумала Сабина, кляня свою манеру выдавать маме избыточный объем информации о своей личной жизни и профессиональной деятельности, ведь будь у нее хоть чуточку короче язык, не пришлось бы сейчас вертеться как уж на сковородке, пытаясь утаить от родителей безумный замысел с помощью недомолвок и откровенной лжи.

– Да нет, мы в этот раз быстро все раскидали, и Кэтлин меня отпустила безо всяких проблем, – для пущей убедительности она так сильно замотала головой (демонстрируя отсутствие каких-либо проблем), что у нее защемило шею. – Просто это решилось в последний момент, вот я и не успела вам заранее сообщить.

Понимая, что вся ее затея висит на волоске, она старалась быть максимально осмотрительной, контролируя каждое свое слово или жест. Она не сомневалась, что, если мама догадается о том, что́ она задумала, весь ее план полетит в тартарары, потому что родители не только не одобрят эту идею – они скорее сочтут ее чудовищной и непременно скажут, что в этой ситуации главное – сохранить достоинство, а не бегать и доказывать неизвестно кому непонятно что. Поэтому она напряженно ждала, что мама начнет с пристрастием выяснять истинную причину ее приезда, и, терзаемая муками совести, готовилась врать до победного, но, очевидно, даже мама с ее мнительностью не могла вообразить, что дочь способна на что-либо подобное. По крайней мере, вопросов она больше не задавала, и Сабина вздохнула чуть свободнее.

– Да, было бы неплохо, если бы ты предупредила нас пораньше, мы бы как-то подкорректировали наши планы, – папа в задумчивости почесал подбородок.

– А какие у вас, кстати, планы?

– У меня на той неделе командировка, а у папиного шефа завтра юбилей, – по привычке ответила за мужа мама.

– У ректора юбилей? Во сколько? – Сабина не верила своему счастью – похоже, все складывалось на редкость удачно.

– В семь. Но нам бы не хотелось оставлять тебя одну, – Елена Александровна устремила на дочь особенно внимательный взгляд, и та мгновенно стерла с лица улыбку, напустив на себя беспечно-равнодушный вид.

– Мам, мне ведь уже не пять лет, справлюсь как-нибудь.

– А может, с нами пойдешь? Что тебе дома чахнуть? – видимо, папа еще не забыл ту пору, когда его дочери было пять и ее нужно было постоянно развлекать.

– Не переживай, пап, чахнуть я не буду. Я лучше с удовольствием отдохну и побездельничаю.

– Ну, как знаешь. А теперь рассказывай, как там вообще…

После ее обстоятельного, со всеми подробностями, рассказа о своем житье-бытье в Лондоне пришло время ложиться спать, и Сабина, зевая, удалилась в свою комнату, сославшись на то, что надо еще распаковать чемодан. Ей было очень стыдно за вранье родителям, но другого выхода у нее не было. Она должна осуществить то, ради чего приехала,