Проходя мимо родителей Армана, Сабина с достоинством английской королевы кивнула несостоявшимся родственникам головой. Те, обомлев, какое-то время сидели, не зная, что предпринять, а после отец схватился за сердце, а мать, вскочив со стула, устремила на нее такой испепеляющий, полный ненависти взгляд, будто хотела сжечь несчастную живьем. «И за что она меня так не любит?» – возникла у Сабины досадная, но почти не ранившая ее мысль, однако она тут же выкинула эту женщину из головы, потому что ее наконец увидел Арман.

В этот момент тамада, решив, что пришла важная гостья – раз уж часть зала встречала ее появление стоя, надумал обратить на нее внимание всех остальных гостей. «А вот и еще одна прекрасная незнакомка пришла поздравить, пусть и с двухчасовым опозданием, – попытался он пошутить, – наших молодых, наших дорогих Армана и Нургуль с их счастливым днем!» Теперь уже весь зал смотрел на Сабину завороженно, а она шла быстрой, уверенной походкой, понимая, что если на секунду остановится или запнется, то уже не сдвинется с места и не дотащит этот чертов букет.

Вокруг царило напряженное молчание, а она все еще шла к столу новобрачных, где Арман ждал ее приближения с выражением то ли тихого ужаса, то ли немого восторга на лице – от волнения она не могла этого разобрать. Он словно окаменел – не шевелился и, похоже, даже не дышал, а его невеста, напротив, неловко подергивалась, поправляя то платье, то прическу. Не зная, что это за гостья, она инстинктивно чувствовала опасность, исходившую от столь непозволительно красивой девушки, и все же воспитание диктовало правила приличия, которыми нельзя пренебречь, – на всякий случай она любезно улыбалась Сабине, хотя было очевидно, что самообладание давалось ей нелегко.

Между тем Сабина почти дошла до их стола, стоявшего на возвышении, и только тут осознала, что на каблуках с тяжелым букетом ей туда не взобраться. Но запаниковать она не успела – очень своевременно Арман все-таки вышел из ступора и, проигнорировав ступени, спрыгнул на пол и медленно приблизился к той, что еще недавно считала себя его возлюбленной. Публика – в особенности та ее часть, которая понимала, что происходит, – ахнула и замерла. Что теперь будет? Какой конфуз! Отец Армана все еще сидел, держась за сердце, а мать, судя по выражению ее лица, насылала проклятия на голову несчастной, но Сабине было все равно. Она видела только Армана, смотрела только на него, пытаясь найти в его глазах ответ на свой единственный вопрос – за что? Как он мог так с нею поступить? Арман выглядел потрясенным и испуганным, но, помимо страха, в его глазах мелькало восхищение, сожаление и боль. Что же, прекрасно! Ощутить его раскаяние, прочесть во взгляде горечь от потери – разве не этого она хотела больше всего на свете? Вспомнив про букет, она протянула его Арману, и еще одну бесконечно долгую минуту они смотрели друг на друга.

– Я думала, ты мой Персей, а ты – чудовище… – очень тихо, почти шепотом, сказала она, и его лицо исказила гримаса неподдельного страдания.

– Прости… – только и смог выговорить он в ответ.

– Будь счастлив, – улыбнувшись горестной улыбкой, произнесла она.

Никто в притихшем зале не слышал этих слов, но все догадывались, что перед ними разворачивается самая настоящая драма…

Однако дальше ничего чрезвычайного не произошло. Сабина, отвернувшись от Армана, послала воздушный поцелуй его жене, явно сходившей с ума от беспокойства, махнула на прощание рукой еще не оправившимся от шока друзьям и пошла к выходу той же горделивой походкой, которой вошла сюда несколько минут назад.

Очнувшийся от наваждения тамада вновь взялся за исполнение своих обязанностей, что-то нервно выкрикивая в микрофон, но его никто не слушал. Все присутствующие в зале поняли, что на их глазах случилось нечто экстраординарное, и даже те, кто не знал Сабину и до сегодняшнего дня не подозревал о ее существовании, начали перешептываться, активно обсуждая это необъяснимое пока происшествие. Можно было не сомневаться, что на следующий день появление загадочной девушки на свадьбе сына одного из высокопоставленных чиновников страны станет одной из самых популярных тем за утренним чаем и вечерним дастарханом. Это пахло скандалом, а что еще могло вызвать у людей такой живой, непосредственный интерес? Не обычная же свадьба, пусть даже с самым привилегированным набором гостей, богатым угощением и насыщенной культурно-развлекательной программой.

Возле выхода Сабина оглянулась: застыв на том же самом месте, Арман сжимал в руках кроваво-красный букет, смотря ей вслед тоскливо-остекленевшим взглядом. Было похоже, что, забыв обо всем, он готов был броситься за ней вдогонку, но теперь рядом с ним грозной тенью маячила его мать. Вцепившись в его рукав, она железной хваткой удерживала на месте непутевого сына, не позволяя ему совершить тот шаг, который бы поставил на его многообещающем будущем жирный крест. Издалека было видно, как она что-то говорит ему, сурово сдвинув брови и кивая в сторону оторопевшей Нургуль.

Не дожидаясь окончания этой красноречивой сцены, Сабина вышла из зала, величественным жестом прикрыв за собой дверь. И тут же силы покинули ее: дрожа от пережитого стресса, она вновь прислонилась к двери, постояла так с минуту, тяжело дыша, а потом вздохнула и усталой поступью направилась к выходу из гостиницы.

Она прошла уже больше половины холла, когда услышала за спиной чьи-то торопливые шаги. Ее бросило в жар: «Это Арман, это он», – пульсировала в голове шальная мысль. Она шла не останавливаясь, но сердце, казалось, готово было выскочить из груди, кровь прилила к щекам, и в ожидании желанного прикосновения все тело ее напряглось, как натянутая струна. Сейчас он подбежит, подхватит ее на руки, и, как в классической американской мелодраме, они обнимутся, поцелуются и будут счастливы до конца дней своих, пока смерть их не разлучит… Не успела она еще до конца определиться, стоит ли ей сразу простить удравшего из-под венца возлюбленного или все-таки немного его помучить, как тот, кто шел следом, громко ее окликнул:

– Сабина, подожди!

Сердце ее упало, очередная иллюзия рассеялась как дым… Это был не Арман. Она нехотя обернулась – за ней стоял чуть запыхавшийся, смущенно-виноватый Тимур.

– Сабина, извини…

– За что? – горькая усмешка скривила ее губы.

– Прости, что ничего тебе не сказал, – он смотрел на нее с выражением раскаяния на лице, но ее это уже не трогало.

– Да, было бы неплохо.

– Я не знал твоего номера.

– Его знала Аида.

– Ты права, глупое оправдание. Я просто