Воздух пах опасностью, влагой, скорой грозой и болотом. С каждым шагом, с каждым новым болезненным рывком запах болота становился все сильнее, его удушливая тяжесть обещала спасение.

Гончие Лорда сильны и быстры, они чуют его и его страх, но чуют и болото. Если им прикажут, они кинутся и в топкие воды, и в огонь – их маниакальная преданность людям пугала, – но им могут не приказать. Он надеялся, что им не прикажут. А если и прикажут, только он знает тропы. Только он знает, как пройти по тонкой безопасной дорожке, не будучи сожранным вязкой трясиной. Так что он верил в топи, которые спасут его от преследования, и в дождь, который смоет его следы и заставит людей повернуть назад.

Болото встретило его с привычным радушием, болото всегда было радо ему, потому что он ни разу не потревожил его зря. И он побежал вперед, не задумываясь и не останавливаясь. Услышав позади конское ржание, понял – они тоже почуяли. Почуяли и испугались. Гончие завыли от досады и злости.

А он бежал, оставляя преследователей позади. Дождь смывал его следы и запах, и он был счастлив, потому что мало кому удается сбежать от гончих Лорда. Он благодарил за спасение болото и дождь, веря в то, что они действительно решили ему помочь.

Полностью убедившись в своей безопасности, он залег под ближайший куст и, свернувшись калачиком, уснул, пережидая и восстанавливая силы.

Он мог так спать долго, до вечера или даже до следующего утра, но его разбудило солнце. Это был не яркий луч, ударивший в глаза, это солнце ощущалось совсем по-другому.

Высунув заостренную мордочку из куста, он обнаружил, что ливень кончился, но небо так и было затянуто тучами. В общем, ничего необычного. Солнце здесь показывается нечасто и ненадолго. Каждый погожий денек – праздник не только для леса, но и для людей, у которых и своих праздников хватает. А тут его с головой окатило ощущением тепла и света. Неспроста это.

Он до сих пор чувствовал запах солнца, тянуло им почему-то из города. Зверек задумался. Город не такое уж плохое место, там шумно, опасно и суматошно, зато всегда есть еда, иногда даже встречаются добрые люди, которые дают эту еду просто так. Иногда есть глупые люди, которые плохо следят за своей едой. Но есть и злые люди, такие как охотники.

Город был притягательным и опасным. Из города пахло солнцем. В город нельзя соваться без полной уверенности, что сможешь оттуда сбежать. Он не был уверен, но лаз в стене находился не так уж и далеко. Запах солнца дурил голову. И зверек решил рискнуть.

Тепло обдало меня мягкой волной, стоило только войти. Гудели чужие голоса, потрескивал камин, и приветливый официант очень тепло нам улыбнулся, тут же засуетившись, провожая к свободному столу и создавая чары, чтобы мы могли обсохнуть и согреться.

Вид у нас все равно был плачевный, даже когда мы перестали трястись и заливать плиточный пол водой. Все выглядели изможденными и растрепанными. После битвы с чудовищем, короткого сна и девятичасового пути нам точно нужен был отдых, но Рейнгард и ту часть дороги, что петляла по лесу меж болот, решено было проехать без остановок. Поэтому я пил кофе и – что-то не меняется даже в другом мире – искренне надеялся, что он поможет мне победить накатившую усталость.

Пока несли наш заказ, я бездумно смотрел в окно, за которым все так же лило. Сквозь пелену дождя можно было различить разве что силуэты коней, оставленных под навесом, который здесь именовали стойлом. Было видно, что эта штука сделана наспех и воткнута в стороне от ресторана, туда, куда влезла, потому что изначально никто не ожидал, что жителям города снова придется ездить на лошадях и где-то их привязывать.

Кофе не взбодрил никого, потому за едой мы почти не разговаривали, но хотя бы обсохли и перестали выглядеть такими несчастными. Даже дождь стих. Стало почти хорошо, пока с улицы, перекрывая остальные звуки, не раздалось громкое возмущенное, прямо-таки показательно оскорбленное ржание. И я был уверен, что так ржать может только один чертов конь на всем свете.

Официант, выглянув за дверь, вернулся и, обведя зал немного растерянным взглядом, сказал в пространство:

– Там, кажется, чьего-то коня уводят.

Ну конечно. Мое везение. Зато сонливость как рукой сняло, и я, сорвавшись с места и чуть не опрокинув стул, выскочил за дверь. Но увидел, что волноваться особо не о чем.

Бес не был бы Бесом, если бы не устроил из собственного похищения целый спектакль. Или цирк. С конями.

Конокрад – крепкий мужик средних лет – со всей своей силы вцепился в поводья и отчаянно тянул за них. Бес же в свою очередь истошно ржал и отходил в противоположную сторону. Я бы на месте конокрада бросил это заведомо проигрышное дело, но он, видимо, был из породы тупых, но упорных и очень уверенных в себе.

Выглядело все скорее забавно, так что спустя мгновения за сценой наблюдало уже несколько любопытных, а я всерьез размышлял, стоит ли вмешиваться. Конокрад отдался процессу и не замечал, что на него смотрят. А вот от глаз Беса это не укрылось. И он принялся играть на публику. Копыта коня как бы невзначай заскользили по мокрой брусчатке, будто он ну никак не мог противостоять силе конокрада. В довершение картины Бес вскинул голову к небесам и душераздирающе заржал. Судя по интонации, это значило примерно: «Боги, ну неужели никто меня не спасет?» Никогда бы не подумал, что это демоническое отродье может издавать столь жалобные звуки. Конокрад возликовал и потянул поводья с новой силой. Я лишь коротко хмыкнул.

– Вы не собираетесь вмешаться? – спросил официант, осторожно выглядывая из-за двери.

– Не-а, – ответил я, ухмыляясь. Шоу явно было еще впереди.

Поняв, что его игра не произвела должного эффекта, Бес бросил на меня короткий, но очень обиженный взгляд – стоило ждать, что он снова цапнет меня за пальцы, – и смиренно склонил голову перед конокрадом, показывая, что полностью подчиняется его воле.

Ага, как же. Чем дольше знаю Беса, тем больше уверяюсь в мысли, что в его роду не обошлось без келпи[7]. Этой твари очень подошло бы людей на дно утаскивать и съедать.

А конокрад, окончательно уверовав в свою победу, сократил дистанцию, то ли желая поудобнее перехватить поводья, поближе к морде, то