удлиненный плавником с шипами, бесшумно исчез. Тень присоединилась к другим фигурам. Чудовища сгрудились вокруг лорда и единым рывком выбросили его в воздух, не всплывая на поверхность.

Рейндаст приземлился на свой камень, перекатился на спину.

Страх, одышка, усталость – все обрушилось на меня, кувалдой сбив с ног. Опьянев, я рухнула на колени.

– Что будем с ней делать? – вибрирует голос в ночи.

– Мудрее будет избавиться.

Не так давно, в Париже, я испытала ужас быть съеденной заживо: застряв в подземных галереях столицы, я слышала, как упыри обсуждали меня, словно дичь. Но это ничто по сравнению с тем шоком, что я переживаю сейчас. Ибо голоса, обсуждающие мое право на жизнь, принадлежат не ночной мерзости… а моим собственным родителям!

– Слишком опасно ее оставлять, – озабоченно произносит отец. – Эксперимент не удался.

– Но она кажется такой безобидной… – тревожно отвечает мама.

– Это видимость. Она могла бы воплотить в себе прекрасные надежды, но превратилась в страшную угрозу. Ты знаешь, каким способом мы ее создали: нечеловеческим. Пробы ее крови и кожи заражены тьмагной. Ты видела ее отражение в зеркале? Это нечисть!

Лавина обвинений лишила меня последних сил. Ложь… Ложь, продиктованная Тьмой, которая течет в моих венах, с тех пор как я глотнула «Глоток Короля». Ах, если бы я никогда не окунала в него своих губ!

– Сегодня она кажется безобидной, а что будет через несколько лет? – бормочет отец. – Мое сердце тоже разбито, но подумай о Бастьяне, Валере. Мы не можем допустить, чтобы в нашей семье, под нашей крышей жил непредсказуемый монстр.

«Ваша семья и моя тоже! – хочется мне крикнуть. – Даже если мое детское отражение призрачно, став взрослой, я не стану чудовищем, как Бледный Фебюс».

Я убежала в черную ночь, как можно дальше от этих дьявольских голосов, которые не могут, никак не могут принадлежать моим родителям. Я не могу в это поверить.

– Жанна!

Они преследуют меня.

– Жанна, ты слышишь меня?

Хватит!

– Жанна!

Я распахнула глаза. Надо мной нет ни ночи, ни дня, лишь фальшивое небо грота сирен.

– Жанна!

Я приподнялась, растерянно оглядевшись. Стерлинг, стоя на своем камне, скандировал мое имя. Кажется, прошло всего несколько секунд с тех пор, как я потеряла сознание, но рубашка на теле вампира была сухой, а цепи, сковывавшие его руки, спали.

– Стерлинг… – еле ворочая языком, хрипло произнесла я. – Сколько… сколько времени я спала?

– Больше двадцати четырех часов, Жанна! Я думал, ты никогда не проснешься.

Болезненная ломота пробежала по телу и выплеснулась ужасной рвотой, разрывая живот. Меня лишили всего, особенно той вещи, которую я желала до умопомрачения: настойки. Зловещий напиток дарил мне сон и забытье, притуплял чувства, прогонял кошмары, что вернулись с новой силой, более неудержимой, чем когда-либо. Я только что испытала их горечь.

– Жанна, поговори со мной, как ты себя чувствуешь? – тревожился Стерлинг.

Его заботливые интонации – бальзам для измученного сердца. Он любит меня, Жанну, как любил, когда я была Дианой. Тихая уверенность несколько успокоила, затянув на время черную дыру, разросшуюся до размеров моего тела: всепоглощающую ломку.

– Чувствую себя хорошо, – притворилась я. – У меня легкий насморк, скоро пройдет.

Я попыталась встать, но мягкие, как у тряпичной куклы, ноги не выдержали: я тотчас рухнула щекой на твердый камень, куда вытекла моя слюна, образовав маленькую лужицу, пока я лежала без сознания.

– Держись, это приказ! – выкрикнул Стерлинг. – Ты очень бледная. Двадцать раз я хотел помочь тебе, но двадцать раз эти проклятые твари преграждали мне путь. Кажется, они стремятся держать пленников отдельно друг от друга. Почему? Непонятно. Нужно, чтобы ты поела и попила.

Все еще лежа на щеке, я медленно перевела взгляд в сторону: в метре от меня лежало филе сырой рыбы, рядом стояли большие конические ракушки, покрытые длинными шипами.

– Рыба съедобна, сирены принесли ее, – послышался голос Зашари. – Раковины муреска[169] наполнены питьевой водой.

Я ощутила сухость во рту, нестерпимо хотелось пить. Дрожащими руками взяла один из муресков, едва не поранив пальцы. Отверстие ракушки закрывала костяная пробка.

– Вероятно, позвонок котика или другого морского млекопитающего, – предположил Заш, не задумываясь о возможностях человеческих позвонков. – Сирены закупоривают мурески, наполнив их дождевой водой.

Мягкая вода потекла по потрескавшимся губам, орошая горло, обожженное солью. Опустошив три полных раковины, я нашла в себе силы встать, но голод скрутил живот. Схватив филе рыбы, грубо срезанное когтями сирен, подавляя отвращение, я впилась зубами в сочную мякоть. От непривычной еды подступила дурнота, пришлось выплюнуть первый кусок. Второй с трудом, но все-таки проложил себе дорогу. Длинный вдох-выдох помог успокоить конвульсии и удержать содержимое желудка.

– Хорошо, – похвалил Стерлинг. – Тебе нужно восстановить силы, прежде чем думать об отпиливании цепей.

– Отпиливании? – пробубнила я ртом, набитым едкой рыбой. – Чем?

– Шпага де Гран-Домена творит чудеса: никакой металл не выдержит смертоносного серебра.

Стерлинг взмахнул клинком, который Зашари, должно быть, перебросил ему, пока я была без сознания.

– Не знаю, что здесь более чудесного: твердость смертоносного серебра или ваши новые отношения. – Усилием воли я сдерживала тошноту, чтобы казаться сильнее, чем была на самом деле. – Уснула, оставив вас врагами, проснулась, а вы уже снюхались!

– Колоритное слово! Несомненно, из твоего деревенского прошлого, – улыбнулся Сурадж, явно довольный тем, что я пришла в себя, раз не стеснялась в выражениях.

– В сложившейся ситуации мы не можем позволить себе роскошь оставаться врагами, – уточнил Зашари. – Я признался Рейндасту, что отныне служу не Франции, а Фронде.

– С Королем Тьмы и его сбирами нет возможности договориться, – согласился лорд, облачаясь в одежды двойного агента. – Но с Фрондой и ее представителями, думаю, альянс реален. Во всяком случае, к тому времени, как выйдем отсюда.

Время… Слово отскочило от скалистого свода. Вот он, наш общий враг отныне. Кто может сказать, выберемся ли мы когда-нибудь из этой тюрьмы? Я и Зашари не умирали от голода, хоть с этим проблем не было. А Стерлинг? Рацион бессмертного составляет единственный ингредиент: человеческая кровь.

– Как ты собираешься питаться? – спросила я вампира.

Он пожал плечами, будто услышал глупый вопрос:

– Не волнуйся за меня. Мы, кровопийцы, способны поститься несколько дней подряд. Когда перед тобой вечность, ты учишься спокойствию. И потом, я рассчитываю на компаньонку, буду вместе с ней держать пост, пока вы с де Гранд-Доменом наслаждаетесь дарами моря, искусно приготовленными нашими хозяйками. – Он кивнул в сторону Франсуазы, все еще крепко привязанной к скале. – У мадемуазель дез Эскай, по словам де Гран-Домена, нет аппетита.

Как и я, Зашари тоже заметил исключительную сдержанность девушки в еде во время вояжа на борту «Невесты в