сопровождающий, не доходя до выхода передал его двум стражникам при оружии, и те, ничего не объясняя, сначала вели какими-то коридорам, а затем по ступенькам стали спускаться вниз.

Завели в комнату с тяжёлой дверью и с прикрученными к полу столом и лавками. За столом сидел тот самый военный. Он всё же удостоил Костю кивком, показав на одну из лавок. Поздоровавшись, Костя сел, но ничего спрашивать не стал – всё и так было понятно.

Затем зашли сразу четверо: уже знакомый Косте целитель, два стражника – они придерживали за плечи довольно полного человека, с обвисшими щеками в уже знакомой Косте одежде из мешковины, в которую здесь обычно облачали узников княжеских подвалов.

Целитель нацепил амулет на шею заключённому.

– Бей, всё равно, по ногам, – ответил он, на вопросительный взгляд Кости.

После удара, заключённый рухнул на пол и задёргался в конвульсиях, громко стукаясь головой о стену. Изо рта пошла пена.

– Как же так? – пронеслась у Кости растерянная мысль. – Я же только на три четверти вдарил! Неужели у меня так вырос резерв?

Целитель подошёл к дёргающемуся телу, пальцем взял кусок пены около рта заключённого, понюхал, протёр руку платком и с размах отвесил тому пинка.

– Мыло из бани прихватил? – задал вопрос целитель, а затем обернувшись к военному пояснил: «Симулирует, сволочь!».

– А ну встать, – скомандовал военный.

Заключённый послушно поднялся.

– Зачем симулировал?

– Так, господин, на всякий случай, чтобы, значит, отстали вы от меня.

– Что-нибудь почувствовал?

– Что-то было, господин – будто мясо под кожей на ногах задёргалось.

Костя, ещё трижды бил силой, по разным точкам тела: немного дёрнулись руки, раз сбилось незначительно дыхание – удары явно не проходили.

Заключённого увели.

– А почему вы на свиньях не испытываете? – решился задать вопрос Костя.

– Предлагаешь мне на свинью повесить княжеский амулет? – раздражённо произнёс военный.

– Княжеский? – изображая изумление, нараспев протянул Костя.

– Иной человек, хуже свиньи будет! —философски отметил целитель, не реагируя на показное удивление Кости

– Это да, – легко согласился военный. – Только где я тебе во дворце живую свинью найду?

– Так двуногих полно! – вставил целитель.

–Да, двуногих полно! – снова согласился военный, и они оба захохотали.

Следующим неприятным моментом была встреча с Ахтеном – сыном барона Вейского.

Он был единокровным братом Пирролы и Илуны: матери у них были разные – первая жена барона Вейского умерла вскоре после родов.

Он пришёл на одну из репетиций, подошёл к группе, где стояли Костя, Пиррола, Илуна и артист, изображавший Шер-Хана.

Не доходя несколько шагов, он остановился, раскачиваясь с пятки на носок. Ахтен был высок и красив, имел выпуклые глаза, которые казались какими-то остекленевшими.

– Насколько я понимаю, передо мной стоит герой-спаситель? – непонятно к кому обращаясь произнёс он.

Вся группа сразу обернулась к нему. Костя, на всякий случай, изобразил поклон, при этом, он почувствовал, как внутренне напряглись Пиррола и Илуна.

– Значит вот он какой, твой первый мужчина, Пиррола, с которым ты провела ночь наедине, – произнося это, Ахтен засмеялся. – Он же из дворняжек, даже обидно за тебя крошка-Пиррола.

Пиррола, обычно мгновенно выдающая ответные колкости, на этот раз растерянно молчала, видимо по малолетству, не совсем понимая подтекст сказанного.

Зато всё сразу поняла Илуна.

– Святые Первородители! Ахтен, какая же ты…, – начала она сдавленным от ярости голосом, но закончить не успела.

Предполагая, что с появлением Ахтена обязательно возникнут неприятности, к ним сразу быстрыми шагами устремилась баронесса Вейская. Она успела услышать его последнюю фразу. На ней был костюм волчицы: в спектакле, баронесса изображала мать-волчицу, приютившую Маугли, и сейчас, будто оставаясь в образе, она буквально отрывисто прорычала: «Ахтен, уходи отсюда!».

Он ещё некоторое время постоял, сверху вниз глядя на баронессу своим ничего не выражающим взглядом, затем криво улыбнулся и направился к выходу.

– Это мой братишка, – сказала Илуна, обращаясь к Косте.

– Я понял.

–Он мразь, – шёпотом добавила она.

– Я слышал, – также шёпотом ответил Костя.

Шли последние «прогоны», когда на одной из репетиций появился сам князь. Зашёл в компании сына – барона Кубинского, и ещё двух крепких мужчин, видимо, – охрана.

Кресла в зале были сдвинуты к одной стене, а на освободившемся месте, и в центре, и по углам шли репетиции разных групп. На основной же сцене, с музыкальным сопровождением, отыгрывался момент, когда питон Каа на развалинах заброшенного города гипнотизировал обезьян.

Местное население было знакомо с гипнозом, но им ничего не было известно о способностях змей гипнотизировать. Зато в их мифологии существовал летающий змей, муляж которого использовался раньше в каком-то представлении, а сейчас был извлечён из старого реквизита и задействован в представлении. Сценарий пришлось немного подкорректировать, заменив питона на летающего змея, и сейчас змей парил над сценой.

При появлении князя музыка замолкла, все повернулись к нему лицом, склонившись в поклоне.

– Продолжайте, продолжайте! Не обращайте на меня внимания, – приказал он, усаживаясь в кресло и все вернулись к работе.

Костя в это время слушал Бореску – дочь барона Кубинского. Она во время представления, попеременно, с профессиональным актёром, зачитывали пояснения к некоторым эпизодам спектакля. Сейчас в роли слушателя она выбрала Костю и время от времени дёргала его за рукав, привлекая внимание к своим словам, или интонациям.

– Слышь, сынок, – обратился князь к барону Кубинскому, —это что за мальчишка, которого моя внучка постоянно дёргает за руку. Кто такой, из чьих будет?

– Это…, —взял паузу барон Кубинской вглядываясь, – это тот самый Древоходец. Как его… – Костуш! Ну который…

– Который людоед и монстр, – закончил за него князь.

– Приведите его ко мне, – дал он указание охране.

Телохранители подошли, к беседующей паре, почтительно поклонились Бореске, а затем схватили Костю, и поднеся к его голове кинжалы, грубо, за шиворот, потащили. Поставив перед князем, замерли по бокам с кинжалами в руках.

Костя согнулся перед князем в поклоне, тот некоторое время молчал, затем пробормотал: – Да разогнись ты наконец, не позорь себя, да и меня таким поклоном. – будто медяк потерял и ищешь.

Костя послушно разогнулся и стоял, не поднимая глаз на князя.

– Амулет мой, что не пробил? Не смог, или побоялся?

– Я старался, ваше сиятельство, – дрожащим голосом ответил Костя.

– А если к дознавателю, к мозголому отведём?

Костя молчал.

– Как тебя…, Костуш. Вот цени: в моём княжестве больше миллиона людей живёт – мало кого помню, а твоё имя уже знаю. Значит так, Костуш: мой амулет – это предмет для княжества стратегический, и нам важно знать, сможешь ли ты его пробить не потому, что тебя боимся – ты нам не враг, но, если сможешь ты, значит найдётся