вырвал их из моего тела. Он перевернул меня на бок и надавил рукой мне на голову, позволяя своему весу заставить мое лицо утопать в земле.

— Я хочу, чтобы ты посмотрел, как он убьет ее. — Он мрачно усмехнулся, ожидая, пока его солдат прикончит Банни. Она сражалась отважно, несмотря на то что только что получила пулю в живот, но мужчина, сражавшийся с ней, был не ранен и нанес ей жестокий удар по лицу.

— Банни! — Я боролся всеми силами, что оставались во мне, и сбросил его с себя. Дженкинс шатался на ногах. Я ударил его по лицу, и он упал на шею. Я сжал в кулаке его черный нож и яростно вонзил его ему в грудь. Он закричал, когда я вытащил лезвие в последний раз и порезал его лицо. Остриё лезвия зацепило его губу и разорвало половину челюсти. Моё дыхание было несдержанным, и моё тело качалось взад и вперёд от адреналина, который бурлил во мне.

Банни взяла верх, пока солдат отвлекался на падение своего босса, и она вонзила свой клинок ему в висок. Всё его тело содрогнулось, и он упал, вяло падая.

Я вернул внимание к Дженкинсу. Тьма накрыла меня за все жизни, которые он у меня украл, и я снова начал бить его по лицу, раз за разом. Я хотел, чтобы он почувствовал всё в последние свои моменты. Я хотел, чтобы он почувствовал всю боль, которую он мне причинил. Его зубы ломались, и кровь хлестала мне в лицо, когда он давился своими резцами. Я продолжал бить его, пока его лицо не стало почти неузнаваемым и кровоточащим.

Мягкая рука упала мне на плечо, и я остановился. Моё дыхание было тяжёлым и неровным, когда я посмотрел на Банни. Ее глаза покраснели, и она выглядела такой чертовски уставшей. Ее руки дрожали на животе, где кровь стекала с ее маленького тела.

— Позволь мне его прикончить, — грустно проговорила она, мрачно сжав челюсти.

Я замедлился. Желание задушить его все еще вибрировало на кончиках моих пальцев.

— Пожалуйста.

Я с трудом поднялся на ноги и смотрел, как она опускается рядом с ним.

Взгляд Дженкинса почти сразу смягчился.

Он любит ее. Я огляделся на бойню, которую оставила после себя его так называемая любовь. Количество солдат, которых он привёл с собой, было явно выражено в его намерениях. Он хотел, чтобы бой был честным. Дженкинс был чем угодно, но только не несправедливым в конце. Возможно, он даже хотел, чтобы она сбежала от него.

Да, он любил ее. По-своему, по-злобному.

Глава 42

Нелл

Дженкинс лежал неподвижно; его шея находилась под неестественным углом, а его дыхание было сдавленным. Его светлые волосы были окрашены в красный цвет кровью, и он был избит так ужасно, что это вызывало у меня невыносимую печаль. Его зубы были обнажены с левой стороны, где нож пронзил плоть, а грудь слабо дрожала от той капли жизни, за которую он цеплялся.

Я нежно провела пальцами по его щеке, и его глаза не отрывались от моего лица. Они были сужены и боролись за то, чтобы оставаться открытыми.

— Посмотри, какой беспорядок ты устроил, — тихо сказала я, словно укладывая ребенка спать.

Он закашлялся кровью и одарил меня чем-то похожим на слабую улыбку.

— Последний танец, ты и я. Было весело, пока это длилось, Гэллоуз. Ты можешь… — он сморщился от боли и снова закашлялся, — М-можешь напеть мне эту дурацкую п-песенку? — Он медленно поднял руку и нежно провел большим пальцем по моей щеке.

Я кивнула.

«Дэви Джонс», всегда был его любимым, возможно, из-за грустной мелодии. Дженкинс, мой злой, одинокий солдат.

Наша кровь смешалась, когда мы истекали кровью рядом друг с другом. Я напевала и нежно гладила его волосы назад, пока его глаза не закрылись.

Мое горло сжалось, когда Брэдшоу протянул мне пистолет, и моя мелодия оборвалась, когда я прижала холодную сталь к виску моего дорогого Дженкинса.

— Не плачь по мне, любовь моя. Я не создан для этого мира. Я — тьма… Спасибо, что показала мне осколок света. — прошептал он.

— Я люблю тебя, Дженкинс. — сказала я со слезами, текущими по моим щекам. Его глаза расширились от моего признания, и улыбка, которую я никогда не видела раньше, тронула его сухие губы. Он положил руку на левый нагрудный карман и сжал его, словно у него болело сердце.

Бах.

Этот звук эхом разнесся внутри меня.

Голова Дженкинса теперь наклонилась набок, но его кривая улыбка осталась, и я издала крик, который будет преследовать меня до конца жизни.

Я рухнула на грудь Дженкинса и разрыдалась. Почему все должно было свестись к этому? Я провела рукой по его руке и почувствовала что-то под ней. Слезы капали вниз, пока я осторожно двигала его руку и открывала нагрудный карман. Это была серебряная круглая музыкальная шкатулка с вырезанными на ней кроликами. так сильно дрожали, что мне с трудом удалось повернуть ключ, но как только я это сделала, та же колыбельная, которую я напевала ему, зазвучала тихо. Я открыла крышку музыкальной шкатулки, и на ней была выгравирована маленькая записка.

Думай обо мне, когда меня не будет.

Гэллоуз и Дженкинс

Я закрыла музыкальную шкатулку и прижала ее к своему сердцу. Брэдшоу опустился ко мне и положил руку мне на плечо. Его прикосновение вернуло меня в реальность, а боль, распространяющаяся через мои раны, заставила мою голову устало покачнуться.

— Я знаю. — прошептал Брэдшоу, когда я бросила на него сокрушенный взгляд. — Я знаю.

Он помог мне подняться, и мы покачивались на ногах, глядя на всю эту смерть.

— А мы вообще хотим возвращаться? — рассеянно сказала я. Часть меня хотела остаться здесь с мертвыми и вместе с ними уйти в ночь.

Брэдшоу сжал меня чуть крепче. — Я умру здесь с тобой, если ты этого хочешь, Бан.

Я посмотрела на него, наши щеки были испачканы кровью и засохшими слезами. Затем я покачала головой. — Нам нужно идти к точке эвакуации. Иначе все эти смерти были напрасны.

Он кивнул, и мы, поддерживая друг друга, хромали к месту встречи.

Через пять минут мы услышали, как сквозь ночь прорезался звук вертолета.

— Мы почти на месте, — прошептал Брэдшоу, поцеловав меня в висок.

Позади нас раздался крик.

Эрен? Мои глаза расширились, когда я снова услышала слабый крик.

Брэдшоу тоже это услышал, и его лицо оживилось. Мы двинулись так быстро, как