вид лет пяти, и громко рассуждали, что бы выбрать. Больше никого.

Слава тоже прошел в отдел конфет, к леденцам. Когда малыш, сделав выбор, отправился за мамой в сторону кассы, Слава по-джентльменски пропустил их вперед. Там случилась задержка: кассир не мог найти новую чековую ленту и просил подождать.

Они ждали. Мальчик нудел под ухом:

- Мама, а конфеты уже можно?

- Нет, мы ещё не купили их.

- А ты открой и дай мне одну, никто не заметит.

- Джоди, успокойся.

Джоди успокоился на полсекунды.

- Мам, а Новый год уже наступил?

- Да, ты уже спрашивал.

- А в Австралии наступил?

- Да, в первую очередь.

- Первее всех на свете?

- Ну, не первее всех, но первее, чем у нас.

- А где еще первее?

- В Новой Зеландии, наверное.

- А ещё?

- В Англии.

- А ещё?

- В Германии, - терпеливо отвечала девушка.

- А ещё?

- В любой части планеты!

Парень с чековой лентой вернулся и пробил конфеты, выбранные Джоди. Тот не унимался:

- А что за страна в любой части планеты?

- Джоди…

- Россия, - подсказал Слава.

Мама Джоди обернулась на него и на всякий случай взяла сына за руку. Славу позабавили её опасения: должно быть, он неважно выглядел после прошедшей ночи.

- Простите, я сегодня не накрашен, - улыбнулся он.

Девушка забрала конфеты, нервно дернула сына за руку и хмуро сказала:

- Пойдём, Джоди.

Малыш потянулся за ней, спрашивая находу:

- А поехали в Россию?..

Шурша пакетиком леденцов, Слава вышел из супермаркета и направился к машине. Улица оживала после новогодней ночи: тут и там в утренних сумерках зажигались витрины магазинов. Слава сбил шаг: в доме напротив синим цветом высветилась вывеска международных авиалиний. Он смотрел на неё с минуту, не решаясь сесть в машину.

«А поехали», - решил Слава и, сев на водительское кресло, взял телефон с приборной панели и набрал номера Льва.

- Привет, - сказал ему Лев.

- Я хочу вернуться в Россию, - сказал ему Слава.

В трубке стало так тихо, что Слава подумал, не отключился ли вызов? Но на экране отсчитывались секунды исходящего звонка.

- Алло? – вопросительно позвал Слава.

- Я здесь, - глухо, как из глубины, ответил Лев.

- Я хочу вернуться в Россию, - повторил Слава, решив, что его не было слышно.

- Слава…

- Что?

В груди скрутился тревожный узел.

- Не надо сюда возвращаться.

- Ты серьёзно? – опешил Слава.

- Конечно.

- Блин, Лев! Как ты мне надоел…

Почти 15 лет. Лев [49]

Он бы хотел объяснить, почему возвращаться нельзя. Он бы рассказал про Валеру, про крашенные ногти в пятнах крови, про парня с веснушками и про сплетни врачей в ординаторской – в общем, про всё, что заставило его думать, переживать, сомневаться. Но когда Слава, выдохнув, дрожащим голосом сообщил, что Мики употребляет наркотики («Травку – точно, про остальное – не знаю»), Лев на секунду забыл, кто такой Валера и почему про него нужно рассказать. В голове осталось только одно имя: Мики.

Хуже этой новости была только её предсказуемость. Он не удивился случившемуся, но удивился, как подумал об этом: «Стоило ожидать». Мики уже давно был агрессивен, легко влезал в драки, размышлял о самоубийстве, метался между мальчиками и девочками, с брезгливостью относясь и к тем, и к другим. Всё это, конечно, не признак наркозависимости, просто такие маркёры узнавания, этакий привет из прошлого, то и дело машущей Льву ручкой. Наркотики – всего лишь недостающий паззл в общей мозаике.

- Ты хочешь из-за этого вернуться? – теперь, владея новой информацией, Лев испугался Славиной идеи ещё больше. – Не надо этого делать! Россия – лучшее место, чтобы сторчаться, можешь мне поверить.

- Я гуглил местные рехабы, мы не можем его тут лечить.

Славин голос звучал тихо и устало – приходилось вслушиваться в каждое слово.

- Почему?

- Если это бесплатно, то надо ждать очереди месяцами. Если это платно, мы не можем себе этого позволить.

- Я вышлю деньги! – быстро сказал Лев, наконец-то почувствовав себя полезным.

- Хорошо, давай, - согласился Слава. – Нужно примерно десять твоих зарплат.

Триумф был недолгим, Лев почувствовал себя опрокинутым с пьедестала.

- Так, хорошо, - он попытался собраться с мыслями. – Мы что-нибудь придумаем. Но возвращаться не надо.

- Что мы придумаем? – выдохнул Слава и, кажется, всхлипнул.

Лев был готов начать умолять его не плакать.

- Может, нам правда подождать очередь?

- Он будет употреблять всё это время.

- Ты уверен?

- Я не знаю…

- Нужно понять, насколько всё серьёзно.

Слава молчал, но Лев слышал его прерывистое дыхание в трубке.

- Слава… - осторожно позвал он.

- Лев, я очень устал.

- Я понимаю.

- Нужно что-то решать сейчас. Он проснётся и мне… Мне надо будет что-то делать. Я не знаю, что, я его боюсь.

Лев напрягся:

- Почему ты его боишься?

- Потому что мне кажется, что я его вообще не знаю. Как будто он чужой.

Лев хорошо понял это ощущение, знакомое ему с подростковых лет.

- Он не чужой, - только и ответил он.

- Я знаю, - с раздражением произнёс Слава. – Но я не понимаю, что мне делать. Он агрессивный, он мне не подчиняется, что бы я ни решил – он будет ненавидеть меня за это решение. Я сейчас сижу в машине, а Ваня с ним остался наедине, и это ужасно, потому что я не понимаю, на что он способен. Но если бы я не ушел, я бы сошёл с ума! – Слава говорил всё громче и громче, накручивая себя. – Я и так схожу с ума, мне всё это уже надоело, я думал, что если буду всё делать правильно, то они вырастут правильными, хорошими людьми, когда я за него судился, я не представлял, что через десять лет он будет наркоманом, иначе я бы вообще не стал этого делать, нахрена мне это нужно было? Теперь мне кажется, что это даже не худшее, понимаешь, это только начало, а что будет ещё через десять лет, он сядет в тюрьму?

Лев слушал этот отчаянный поток откровений, не зная, что ему делать. Сказать, что он понимает его или разубедить, что Мики не сядет в тюрьму? Доказывать, что Слава