– Что вы, товарищ Сталин! – отказался генерал и тут жесмутился, подумав, что, может быть, и в этом смысле великий учитель хочетвернуться к прежним традициям (в таком случае Дрынов, конечно, хотел бы статькрепостным князя Голицына). Но у Сталина была другая мысль, и он опять былдоволен ответом Дрынова.

– Правильно, товарищ Дрынов, – сказал Сталин. – А вотнекоторые князья думают, что русский народ только о том и мечтает, чтобы сновапопасть к ним в рабство. Я полагаю, что с политической точки зрения нам надоподнимать простого человека, преданного нашему строю и нашей партии, потому чтотолько мы открыли ему настоящий путь вперед. И среди простых людей, я думаю,есть немало истинных героев, которые жизни своей не пожалеют для укреплениянашего народного строя. Не так ли, товарищ Дрынов?

Дрынов охотно согласился. Тогда Сталин попросил его назватькакого-нибудь простого бойца, желательно из крестьян, который проявил бы примербеззаветного служения родине и истинного героизма.

– Знаю я одного такого, товарищ Сталин, – сказал Дрынов.Надо сказать, что Чонкин своей храбростью очень понравился Дрынову. Дрыновубыло как-то неловко, что он не проявил должной твердости и отдал бойца Тем КомуНадо. Он захотел рассказать о Чонкине Сталину, но сомневался.

– Так кого же вы знаете? – спросил Сталин. – Я вижу, васчто-то смущает?

– Так точно, смущает, товарищ Сталин.

– Что же именно вас смущает?

А, была не была, Дрынов решился:

– Тут вот какое дело, товарищ Сталин, боец есть один, ЧонкинИван…

– Чонкин Иван? – переспросил Сталин. – Очень хорошо. Простоерусское имя. Так что же сделал этот Чонкин Иван?

И Дрынов рассказал все как было. Чонкин Иван стоял на посту,часть, в которой он служил, была отправлена на фронт, о нем в суматохе забыли.Ему многие говорили, что он может покинуть пост, но он не мог и не хотелнарушить устав. И стоял бессменно много дней подряд. Кончился запаспродовольствия, он стоял. Кончилась махорка, он стоял. Прохудились ботинки, онстоял. Однажды на его пост напал вооруженный отряд, состоявший из семи человек,и Чонкин всех их взял в плен.

– Один взял в плен семерых вооруженных? – поразился Сталин.

– Подождите, товарищ Сталин, – довольно дерзко сказалДрынов. – Послушайте, что было дальше. На помощь этому отряду был брошен полк.Чонкину было предложено сдаться, но он отказался, принял бой и сражался допоследнего патрона.

– До последнего патрона, – задумчиво повторил Сталин исмахнул ладонью набежавшую слезу. – Он, конечно, погиб?

– Нет, товарищ Сталин, он был только контужен.

– И взят в плен? – Сталин нахмурился.

– Никак нет, товарищ Сталин. Дело в том, что этот полк былне немецкий.

– А чей же? – удивился Сталин.

– Мой, – сказал Дрынов, решившись на все.

– Как – ваш?

Дрынов рассказал подробности. Сталину эта история ужаснопонравилась, он смеялся и хлопал себя по ляжкам. Особенно смешно емупоказалось, как разведчики захватили «языка», который впоследствии оказалсянашим капитаном. (О том, что капитан был расстрелян, Дрынов из своего рассказавыпустил.) Насмеявшись до слез, Сталин пришел в такое хорошее расположениедуха, что даже предложил Дрынову поужинать с ним вдвоем.

– Чонкин, – повторял он на все лады полюбившуюся фамилию. –Солдат Чонкин. Между прочим, звучит гораздо лучше, чем боец или красноармеец.Товарищ Дрынов, а как вам кажется, от чего произошла эта фамилия? Может быть,от слова ЧОН?

– Не могу знать! – отвечал Дрынов, не зная, в какой рукедержать нож, в какой вилку, и боясь ошибиться.

– Да вы ешьте, как вам удобней, – сказал Сталин и налилгостю стакан водки из запотевшего графина. – Нет, я не думаю, что это от словаЧОН, я думаю, что фамилия более древнего происхождения. Давайте, товарищДрынов, выпьем за простого русского солдата Чонкина.

Подмяв под себя шинель, Чонкин в ожидании исполненияприговора крючился на нарах и предавался своим невеселым думам. Могло ли емуприйти в голову, что в эту минуту Сталин стоя пьет за его здоровье?

Отпустив Дрынова, Сталин занялся текущими своими делами:поочередно принял четырех наркомов, двух директоров заводов, говорил потелефону с командующими фронтами, обсуждал конструкцию нового самолета, давалуказания по эвакуации крупного машиностроительного завода, вникал в деталиплана создания партизанских соединений, подписал списки наград и расстрелов,продиктовал телеграмму Черчиллю и только в пятом часу, выпив стакан кефира, легспать. И, отходя ко сну, вспомнил он рассказ генерала Дрынова и снова сталдумать о Чонкине, растроганно, с теплотой и любовью.

– Чонкин! Чонкин! – засыпая, бормотал он и вкусно чмокалгубами.

Потом ему Чонкин виделся во сне. Он снился ему огромногороста богатырем с длинными русыми волосами и ясным взором голубых глаз.Размахивая палицей, Чонкин громил всех его врагов, и сам Гитлер трусливо бежална четвереньках, похожий на мелкую злобную собачонку с карикатуры Кукрыниксов.

В тот же вечер, когда Сталин принимал Дрынова, Гитлерполучил телефонограмму, что танковая группа Гудериана, форсировав речку Тёпу,приступила к операции «Брудершафт».

В хорошем расположении духа Гитлер лег спать. Ему снилсякнязь Голицын, огромного роста богатырь с длинными русыми волосами и яснымвзором голубых глаз. Он ехал на белом коне под белым знаменем, надетым на пикус длинным древком. За князем двигалось несметное воинство длиннобородыхкрестьян в лаптях и в армяках, подпоясанных веревками. Крестьяне поднятиемправых рук выражали свое ликование и выкрикивали:

– Хайль Гитлер!

Вечером после суда в райкомовской столовой отмечалиокончание дела. Присутствовали местные руководители с женами и члены выезднойсессии. Были приглашены и приезжий генерал, и Лужин, и Фигурин. Но они неявились, не удостоили.