– А, и поблизости так много сверхновых. Почти такое же опасное место, как и центр Галактики. Должно быть, на этот мир периодически обрушивается радиация и поток высокоэнергетических частиц.

– Тогда нечего надеяться найти здесь остатки разумной жизни… – проворчал Джошуа.

– Вовсе нет, – возразила Индра. – Этот мир должен быть Долгим, или мы бы сюда не попали. А без разумных существ мир не может быть Долгим.

– Совершенно верно, – согласился Лобсанг. – Джошуа, в истории Галактики была великая волна рождения звезд, исходящая из центра. Поэтому чем ближе мы к центру, тем старше миры и солнца. По моим оценкам, этот мир на миллиард лет старше Земли. И в таком древнем мире сложная жизнь и разум могут возникать снова и снова, несмотря на бомбардировку массовыми вымираниями. Цивилизации здесь подобны детям, растущим на минном поле, и тем не менее некоторые из них, видимо, вырастают и процветают и добиваются великих свершений. Иначе нас бы здесь не было, Клубок не мог бы существовать.

Джошуа нахмурился.

– Это каких же «великих свершений» они добились, Лобсанг? Я вообще не вижу здесь никаких признаков разума.

– Их может быть трудно распознать. Может, даже морские звезды были смоделированы затем, чтобы приспособиться к подземному образу жизни. Так что, если случится самое худшее, то они хотя бы выживут.

Мэгги покачала головой.

– Легкомысленное теоретизирование. Хотя забавное. Но мой желудок начинает легкомысленно строить теории насчет обеда. Лобсанг, долго нам еще идти?

Лобсанг посмотрел в глубь суши и поднес к своим искусственным глазам навороченный бинокль. В том направлении на небе занималась заря и зловещий фон звезд и межзвездных облаков бледнел. Джошуа подумал, что скоро взойдет солнце.

– Еще немного, – ответил Лобсанг. – Кажется, я вижу что-то на вершине следующего холма.

– Тогда туда, – сказала Мэгги и повела остальных.

И опять Джошуа, стиснув зубы, двинулся за ней. Индра шла рядом с ним.

Они взобрались на невысокий утес и застыли на месте.

На ближайшем холме они увидели на жутком фоне местного неба группу темных полос – узкие, вертикальные, черные.

Монолиты.

Путешественники поправили рюкзаки и торопливо зашагали через последнюю долину. Джошуа старательно ускорял шаг, хотя особой надобности в этом не было – он поспевал за остальными.

Они больше не разговаривали, пока не остановились, тяжело дыша, у подножия огромного сооружения.

Монолиты. Пять штук.

– Не верится, – выдохнула Мэгги.

– Ого, – сказал Джошуа. – А еще там парень в костюме обезьяны подбрасывает кость в воздух…

– Заткнитесь, Валиенте.

– Простите, капитан.

– На них какие-то надписи, – проговорила Индра. – Я узнала конструкцию.

– Полагаю, как и все мы, – иронично сказал Лобсанг.

– Марс? – спросила Мэгги.

– Да, – ответила Индра. – Похоже, конфигурация в точности такая же, как и у монолитов, которые нашла на Долгом Марсе экспедиция Уиллиса Линдси.

Мэгги нерешительно прикоснулась к камню голой рукой. Поверхность покрывали символы, похожие на руны, каждый элемент размером с человеческую голову. Надпись была отчетливой, словно сделана лазером, и, казалось, нисколько не выветрилась со временем.

– Большие камни, – сказала Мэгги. – И на них много символов. Много информации, да?

– Как и на марсианской версии, – рассеянно ответил Лобсанг. – Сравниваю с изображениями, которые привез Линдси. Символы выглядят похожими – один и тот же алфавит, – но послание, видимо, иное.

– Никто не знает, о чем могут поведать марсианские монолиты, – заметила Мэгги. – Невзирая на четверть века изучения. Верно?

– Уиллис Линдси полагал, что достиг некоторого прогресса, – пробормотал Лобсанг.

– Да что вы говорите? – с легкой насмешкой произнесла Мэгги.

– Возможно, перед нами элементы ключа. Если мы сопоставим эти надписи с марсианскими, и после дальнейшего изучения…

– Но ключ к чему, Лобсанг?

Он только улыбнулся.

– Думаю, узнаем, когда он у нас будет.

Джошуа попытался осмыслить парадокс монолитов.

– Уиллис и Салли путешествовали по последовательным мирам Долгого Марса. И это был Марс, до которого надо добираться не с Базовой Земли, а из Дыры, расположенной далеко от Базовой через последовательные Земли. Между тем мы здесь перешли в центр Галактики и наткнулись на копию того, что нашли Линдси.

– У меня сейчас голова взорвется, – сказала Мэгги. – И виноват будет тот, кто скажет, что это потому, что я пытаюсь представить пятимерный космос своим трехмерным мозгом.

– Но я думаю, суть именно в этом, Мэгги, – улыбнулся Лобсанг. – Такова жизнь в Клубке. Все эти Долгие миры переплетаются. Нам придется привыкнуть ко вселенной, в которой нет простых связей.

– Он имеет в виду, что это в точном математическом смысле, – тихо сказала Индра.

– Спасибо, – иронично отозвалась Мэгги. – Что ж, по крайней мере этот памятник неизвестно чему сгодится на то, чтобы пообедать в его тени. – Она открыла свой рюкзак, уселась на землю у подножия монумента и достала пластиковые коробки. – У нас тут полевой военно-морской паек. Сэндвичи. Куриный паштет, паштет из тунца или… паштет.

Лобсанг принялся открывать свой рюкзак.

– Может, стоит отложить такие деликатесы на потом? Я тоже захватил угощение. Джошуа, поможешь? Не нужно разводить костер, у меня есть маленькая походная плитка.

Джошуа увидел замороженные устрицы, бекон и даже вустерский соус.

– Устрицы Килпатрик, – объявил он с усмешкой.

– Подходящее меню, – сказал Лобсанг. – В честь отсутствующего друга.

– Не хватает только стада загорающих динозавров, и можно вернуться на сорок лет назад…

Затрещало радио.

– Капитан Кауфман, Биланюк. Прием, капитан, вы меня слышите?

Мэгги раздула щеки.

– Запомните эту мысль, мистер Валиенте. – Она нажала кнопку на своем рюкзаке. – Мы здесь, Дэв. Валяй.

– Спасибо, адмирал, – ответил Дэв. – Мэм, вам нужно вернуться. Мы не знаем, как они здесь очутились. Может, один транспортер зовет другого в этом их большом океане. Может, нас как-то узнали, или по крайней мере вас, или Джошуа… Я не знаю. В любом случае он здесь. Они здесь…

Лобсанг с Джошуа переглянулись.

– Думаю, устрицам придется подождать, – с сожалением сказала Мэгги.

Джошуа увидел их еще до того, как они вернулись к пляжу, где «Дядюшка Артур» по-прежнему стоял на склоне.