коллеги действуете под аналогичным принуждением, я могу лишь выразить Вам свое сочувствие. Что касается меня самого, пользующегося свободой выбора, я верю, что я оказал бы дурную услугу даже моим коллегам по науке в СССР, если бы я продолжал связь, которая казалась бы в согласии с действиями, согласно которым Ваша Академия теперь ответственна за тот ужасный вред, нанесенный свободе и целостности науки, под каким бы давлением это ни было бы сделано. С глубоким сожалением я должен просить Вас исключить меня из числа почетных членов Вашей Академии»[569].

Просьба Генри Дейла также была удовлетворена: 26 декабря 1948 г. «Правда» опубликовала соответствующий материал.

В контексте упоминания Галилея считаем нелишним привести по этому поводу цитату из записок О. М. Фрейденберг:

«Ах, этот вечный вопрос! Следует ли, попав к разбойникам, любыми средствами добиваться избавленья, или в когтях у Торквемады и Сталина сохранять в себе Галилея? Но и Галилей возможен бы был в те эпохи. У нас Галилею нет места. Даже мученик, даже герой не во все мрачные эпохи возможен. Даже для мученичества нужны своего рода хорошие условия. Галилей и Бруно могли крикнуть на весь мир, на всю историю. Но узнает ли Время о мучениках и героях массовой Воркуты или Освенцима? Мы забиваем человека до смерти и прячем его в подземельи. Миллионы Галилеев приняты нашими болотами и тайгой, проклятой российской тайгой»[570].

Третьим изгоняемым из списков Академии наук СССР был ученый, не имевший никакого отношения ни к биологии, ни к генетике, – норвежский филолог и историк, профессор университета в Осло Олаф Брок (1867–1961).

Он родился в шведском портовом городке Хортен, в 1885 г. был зачислен в университет Осло, где изучал немецкую филологию и историю, в 1893 г. защитил магистерскую диссертацию. Тяга к славянским языкам привела его к профессору Йохану Лунделу (1851–1940), возглавлявшему кафедру славянских языков Упсальского университета, благодаря которому Брок выучил польский, сербский, русский и другие славянские языки. В 1893–1895 гг. Брок совершил научное путешествие по Богемии, Южной Германии, Австрии, Венгрии, Литве и России, изучая диалекты. В 1896 г. он становится доцентом, а в 1900 г. – профессором университета в Осло[571]. Его работы по диалектологии, особенно «Slavische Phonetik» (Heidelberg, 1911), приносят ему европейскую научную славу, он удостаивается вручения Золотой Пушкинской медали Петербургской Академии наук, а 3 декабря 1916 г. его избирают членом-корреспондентом. Этим званием норвежец был отмечен за серьезный вклад в изучение русской диалектологии; многие его работы были еще до революции напечатаны на русском языке[572]. Олаф Брок неоднократно приезжал в Советский Союз после 1917 г.[573] Его работы пользовались заслуженным уважением лингвистов и фольклористов, как автор «Русской грамматики» (1936) он стал известен и в более широких кругах.

Хотя Брок не писал, подобно Мёллеру и Дейлу, отказных писем, он был уличен в антисоветской деятельности: в 1923 г. он после посещения Советского Союза написал книгу «Диктатура пролетариата», в которой содержалась резкая критика нового строя. Выход этой книги резко переменил отношение советской власти к Броку. Несмотря на это он был назначен Норвежской академией наук официальным представителем на торжествах по случаю 200‐летия Академии наук СССР, проходивших в сентябре 1925 г. в Ленинграде; усилия советской дипломатической миссии в Осло вынудили тогда Брока отказаться от поездки.

Особенно стоит отметить тот факт, что подвергнуть остракизму Олафа Брока предложили не сотрудники ЦК (которым, возможно, его имя было неизвестно вовсе), а сама Академия наук СССР. Дело в том, что в докладной записке сотрудников Отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Л. Ф. Ильичева, Ю. А. Жданова и А. Н. Кузнецова секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову от 15 октября 1948 г., где речь шла о письме Меллера и ответных действиях Академии наук, сотрудники ЦК в конце поместили следующее указание: «Вместе с тем считаем необходимым пересмотреть состав иностранных членов и членов‐корреспондентов Академии наук СССР, установить их политическое лицо и индивидуально решить вопрос об их пребывании в Академии»[574].

Именно это предложение, получившее положительную резолюцию Г. М. Маленкова и одобренное вскоре Секретариатом ЦК ВКП(б), явилось сигналом к работе. Неизвестно, насколько масштабной предполагалась чистка рядов Академии наук СССР, но широким репрессиям ход дан не был, хотя один кандидат был назван. В ноябре 1948 г. президент Академии наук С. И. Вавилов и академик-секретарь Н. Г. Бруевич направили секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову предложение об исключении из состава Академии наук СССР норвежского ученого Олафа Брока. Рассмотрев предложение, сотрудники ЦК Д. Т. Шепилов, А. Н. Кузнецов и Ю. А. Жданов изложили свое мнение Г. М. Маленкову, которое почти дословно повторяет предложение Президиума Академии наук:

«Президент Академии наук СССР академик С. И. Вавилов и академик-секретарь Академии Н. Г. Бруевич просят разрешения внести на рассмотрение ближайшего общего собрания Академии наук СССР вопрос о лишении звания члена-корреспондента АН СССР норвежского ученого Олафа Брока за его клеветническую и враждебную Советскому Союзу деятельность.

Предложение Президиума Академии наук следовало бы принять.

Профессор Олаф Брок, специалист в области славянской филологии, был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР в 1916 году. В последнее время Олаф Брок начал сотрудничать в реакционной газете “Моргенбладет”[575], фабриковавшей в январе с. г. “шпионское дело” против советских работников, находящихся в Норвегии, и ведущей злостную клеветническую кампанию против Советского Союза. По заданию редакции “Моргенбладет” Олаф Брок в антисоветском духе комментирует статьи из советских газет и журналов, а также правительственные решения, выступления советских государственных деятелей и ученых. ‹…›

Отдел пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) поддерживает предложение Президиума Академии наук СССР (т. т. Вавилова и Бруевича) об исключении Олафа Брока из состава членов‐корреспондентов АН СССР в соответствии с 24-й статьей Устава Академии наук СССР»[576].

После положительного ответа из ЦК ВКП(б) предложение Президиума было внесено С. И. Вавиловым на рассмотрение Совета министров СССР – организации, официально курировавшей Академию наук, – и там утверждено. В Москве, в ходе подготовки сессии Академии наук, вместе с утверждением регламента готовились и согласовывались проекты резолюций. 30 декабря исполняющий обязанности академика-секретаря В. П. Никитин подал заведующему Отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Д. Т. Шепилову «проекты развернутых решений» по этому вопросу, а также указал, что на Общем собрании Академии спланированы выступления по каждому из исключаемых; в том числе и выступление А. М. Еголина по Олафу Броку. Записка В. П. Никитина была рассмотрена в секторе науки Отдела пропаганды и агитации и утверждена без внесения изменений в самом начале 1949 г.[577]

Заседание сессии Академии наук 10 января вел президент С. И. Вавилов. По каждому из трех вопросов, не сдерживая