– Почему она здесь? – спросил он. – Что происходит?

Медсестра сказала:

– Извините, но я здесь на подхвате. Меня вызвали из гинекологического отделения, потому что в акушерской возникла неотложная ситуация, велели привести вас сюда. Я толком не знаю, что происходит, но, если хотите, попробую выяснить.

Адам кивнул, и она поспешила прочь.

Они сели на неудобные пластиковые стулья, стоявшие вокруг небольшого низкого столика. В углу жужжал вентилятор, время от времени сломанные жалюзи тревожно стучали по окну. Первый звонок поступил в середине утра, когда Лорен заканчивала роспись в детской: Рут попала в больницу в тяжелом состоянии; ее пытались стабилизировать ее перед родами; ближайшие родственники должны прибыть туда как можно скорее. Она позвонила Дэну и Адаму, затем заказала такси. По дороге она позвонила Алекс и велела ей сесть в самолет. На руках и волосах оставались пятна зеленой краски. Она рыдала урывками, затем время от времени громко шмыгала, чтобы остановиться, и теребила красную ленту на запястье.

Дэн, едва сдерживая злость и отчаянье, вслух беспокоился о штрафах и ограничениях.

– Почему нет специальных мест для чрезвычайных ситуаций или способов отмены ограничений на парковку, когда дело срочное?! Еще не хватало нам связываться со штрафстоянкой! Эту систему пора менять!

В конце концов Адам напряженно сказал:

– Вообще говоря, Дэн…

– Извините. Я на взводе.

– Как и все мы.

Лорен спросила:

– Почему медсестра не вернулась? Почему нам ничего не говорят? Я не могу этого вынести! – Она повернулась к Адаму. – Мама ответила на твое письмо?

– Нет, – ответил Адам. – Но в этом нет ничего удивительного. Ей явно было плохо уже не первый день.

Дэн сказал:

– Тогда почему они не положили ее вчера, когда знали, что у нее высокое давление? Допускать подобное безответственно. Повторюсь… – Он не закончил фразу. – Если нашему ребенку будет причинен вред из-за болезни Рут, мы подадим в суд на эту больницу за халатность.

Лорен обратилась к отцу:

– Пап, могла ли мама принять законные меры, чтобы оставить ребенка себе, прямо с утра? После твоего электронного письма.

Адам озадаченно посмотрел на нее.

– Что это за вопрос такой?

– Это вопрос, который я тебе задаю. – Лорен говорила решительно.

– Теоретически возможно, что твоя мама пошла прямо к адвокату после вчерашнего визита в клинику и начала процесс противодействия вашему будущему заявлению о родительстве. – Он вздохнул. – Но это маловероятно, учитывая состояние, в котором она сейчас находится. И, честно говоря, я не думаю, что сейчас стоит…

Лорен покачала головой.

– Нет, папа, извини, но ты только что сказал, что это возможно, и мы знаем, что ей нельзя доверять. Я хочу, чтобы ты помог нам отменить судебный запрет. Знаешь кого-нибудь, к кому можно обратиться?

Прежде чем Адам успел ответить, в дверь постучали, и в комнату вошел врач, очень молодой и явно шокированный происходящим. Они втроем окружили его. По его словам, Рут готовили к кесареву сечению, но, к сожалению, присутствие кого-либо другого было запрещено.

Дэн возразил:

– Консультант дал нам железные гарантии, что мы оба будем там во время родов. Мы биологические родители малыша. Об этом написано во всех больничных документах.

Врач подождал, пока он закончит, затем категорично заявил, что больничный персонал в курсе, но все пошло не по плану.

– У миссис Фернивал стремительная преэклампсия, и у нее развились осложнения, которые могут быть опасными для жизни. В операционной уже много людей, и вы бы просто мешались.

– С ребенком все хорошо? – Лорен схватила доктора за руку так сильно, что он вздрогнул.

– Мы делаем все, что в наших силах. – Он повернулся к Адаму. – Простите.

Адам потянулся к спинке стула в поисках опоры.

– Вы хотите сказать… – Но он так и не решился окончить предложение.

Врач ответил:

– Мне надо идти, я нужен там.

Они снова сели, Дэн обнял Лорен, оба застыли; Адам сел напротив, подперев голову руками.

Дверь была приоткрыта, и мимо прошел мужчина с сумкой-холодильником.

– Кровь, – сказала Лорен.

Адам выпрямился.

– Для чего?

– Это может быть для ребенка, но, скорее всего, для мамы. У нее кровотечение.

Телефон Адама зажужжал. Алекс звонила из аэропорта, пыталась узнать, что происходит. Он поставил ее на громкую связь, и все трое склонились над телефоном, пока он вводил ее в курс дела.

– Туда несут кровь, много крови. Лорен думает, что это для твоей мамы.

– Не дайте ей умереть, – сказала Алекс. – Ей нельзя умирать. Скажи ей, что я люблю ее и всегда любила. И она была отличной матерью. Не забудь сказать ей об этом.

После того как она положила трубку, Лорен посмотрела на Дэна с Адамом и сказала:

– Что мы наделали?

Они сидели, ссутулившись, в тишине, изо всех сил пытаясь сдержать свой ужас, ожидая и вместе с тем боясь следующего стука в дверь.

* * *

Когда стук наконец раздался, они разом резко вскинули головы и затаили дыхание, как будто их ударили под дых. Их сердца колотились, они смотрели на дверь, поначалу не в силах разглядеть фигуру в дверном проеме. Это была женщина, держащая сверток бледно-голубой ткани.

– Рут, а где Рут? – спросил Адам.

Лорен непроизвольно вскрикнула и протянула руки.

– Вот малыш, которого вы ждали все это время. – Акушерка передала ребенка Лорен. – Целый и невредимый. Держите, мамочка.

Лорен смеялась и плакала, Дэн подошел к ней, и они увидели лицо сына. Оно было цвета редиса, а сверху над ним – копна черных волос. Его глаза были закрыты, но он причмокивал ртом, словно что-то искал. Лорен согнула мизинец, так, как это делают многие матери. Она поднесла палец ко рту ребенка, и он начал яростно сосать. Затем остановился, открыл глаза и поднял на нее взгляд.

Она улыбнулась Дэну, слезы текли по ее щекам.

– Наш ребенок. Ты можешь в это поверить?

Дэн прикоснулся к крошечной ручке, и пальцы в ответ растопырились. Он безудержно зарыдал, как могут плакать только мужчины.

– Привет, сынок.

Адам не мог перестать покачиваться. Это был единственный способ держать себя в руках.

Акушерка листала записи.

– Педиатры осмотрели его. Оценка по шкале Апгар – девять из десяти, несмотря на обстоятельства.

Адам не мог больше сдерживаться: