Само собой разумеется, старый добрый Патрик припас с собой в дорогу несколько сот вопросов в качестве веселой разминки – карточки 4 × 6 с мелким печатным шрифтом – и начинает очень громко выкрикивать их, стараясь переорать натужно звенящий, как у газонокосилки, движок, тянущий трясущуюся машину по шоссе с крейсерской скоростью пятьдесят пять миль в час. Я решаю, что не буду отвечать на вопросы, преподам всем урок. Чтобы пережить сегодняшний день, мне нужно помнить про чувство собственного достоинства. «Гордость и Достоинство», вот мой девиз. Да, и еще не проблеваться на себя.

– Три бонусных вопроса по сражениям. В каком году состоялась битва при Бленхейме? Кто-нибудь знает? Никто? Люси?

– Тысяча семьсот двенадцатый? – делает попытку Люси.

– Да нет же! Тысяча семьсот четвертый.

– Где находится Выступ, близ которого состоялась битва, известная как Битва за Выступ?[96]Ну, кто-нибудь? Выступ? У кого-нибудь есть предположения? Выступ. Ну, давайте подумайте, Выступ…

– В Голландии, – бормочу я из-под пальто, отчасти для того, чтобы Патрик перестал повторять «выступ».

– Это Арденны, в Бельгии, – цокая языком и качая головой, говорит Патрик. – Вопрос номер три. Сражение при Аустерлице, также известное как битва трех императоров, велось между…

– Патрик, можно спросить одну вещь: на фига это вообще все надо? – спрашиваю я, наклоняясь вперед. – Неужели ты думаешь, что каким-то чудом какой-то из этих вопросов будет задан на викторине? А если нет, то зачем нам тратить время впустую, а?

– Брайан… – берет меня за руку Люси.

– Это же разогрев, Брайан! – визжит Патрик, оборачиваясь на сиденье так, что мы смотрим в лицо друг другу. – Разогрев для тех, кто не так свеж сегодня утром, как ему следовало бы!

– И чего ты ко мне привязался! – повышаю я голос до крика. – А ты во сколько вчера легла спать, Алиса?

И она отвечает мне холодным, высокомерным взглядом старосты класса в зеркало заднего вида:

– Брайан, давай позже об этом поговорим, хорошо?..

– О чем вы собрались поговорить попозже? – интересуется Патрик.

– Ни о чем, – отвечает Алиса, – нам не о чем говорить…

– Нас сегодня всего четверо, Алиса, или ты кого-нибудь спрятала в сапоге?

– Что? – изумляется Патрик.

– Брайан, не здесь, ладно?.. – шипит Алиса.

– Не соизволит ли кто-нибудь объяснить мне, что тут происходит? – рявкает Патрик.

– Да ладно вам всем! Хватит! Давайте-ка… просто послушаем музыку, хорошо? – предлагает Люси-миротворец.

Одной рукой она держит меня за локоть, мягко, но твердо, и я почти ожидаю увидеть у нее во второй руке шприц для подкожных инъекций, поэтому откидываюсь назад, натягиваю пальто на голову и пытаюсь уснуть, пока магнитола тянет и жует кассету с альбомом «The Look of Love» группы «ABC». Играет снова и снова, всю дорогу до Манчестера, пока мне не начинает казаться, что я вот-вот закричу.

Вскоре после того, как я случайно дыхнул перегаром в лицо Бамберу Гаскойну, он удаляется в свой кабинет, чтобы просмотреть вопросы, оставив нас в распоряжении Джулиана, своего юного помощника, и тот впервые называет нам нашего противника. Как мы и боялись. Одно слово. Оксбридж. Патрик заставляет себя широко улыбнуться, но скрип его зубов эхом отдается от стен студии.

Вот они – неспешно шагают по студии нам навстречу, выстроившись вчетвером в ряд, как гангстеры. Они все одеты в одинаковые пиджаки и галстуки, у всех университетские шарфы и очки – сделали все, чтобы еще больше унизить нас. Их команда полностью мужская и полностью белая, так что мы можем, по крайней мере, поздравить себя с тем, что нанесли им удар в области равенства полов, ведь у нас в команде две женщины, даже если одна из них – порочная, коварная, плетущая интриги двуликая ведьма.

Естественно, наши противники не видели истинное лицо Алисы Харбинсон, поэтому они направляются прямо к ней и окружают ее, словно собираются попросить автограф, а Патрик бестолково мечется около этого круга, безнадежно пытаясь пожать хоть кому-нибудь руку. Их капитан, Нортон, изучающий античную литературу, самодовольно красивый, широкоплечий, пышноволосый тип, этакий привлекательный ублюдок, который ведет себя так, словно он круче всех, бесконечно долго пожимает руку Алисе и никак не хочет отпускать ее.

– Наверное, ты талисман команды, – развязно заявляет он, и эта ремарка кажется мне оскорбительной и шовинистической.

Меня охватывает порыв феминистского гнева (от имени Алисы), но затем я вспоминаю вчерашнюю ночь и шкаф. Кроме того, Алиса, похоже, вовсе не против, потому что она тоже смеется, и прикусывает губу, и строит глазки, и откидывает свои свежевымытые волосы, и Нортон откидывает свои прекрасные шелковистые волосы, и она в ответ откидывает свои, и он откидывает свои, и она откидывает свои, и все это напоминает брачный ритуал из программы про жизнь животных. К стыду своему, должен признать, что в памяти у меня всплывает слово «динамщица», но, поскольку этот термин женоненавистнический, я изгоняю его из головы и просто стою вне группы и смотрю, никому не пожимая руки. Люси Чан замечает это, подходит ко мне, берет за локоть и представляет меня Партриджу, лысеющему девятнадцатилетнему парню с персиковой кожей. Он из Саффрон-Уолдена, изучает новую историю. Мы улыбаемся друг другу, болтаем, и мне приходит в голову мысль уйти куда-нибудь и отдохнуть хоть немного.

Но времени на это не остается, потому что Джулиан подводит нас к нашим местам и устраивает небольшую тренировку, просто так, веселья ради, с ним в роли ведущего вместо Бамбера. Конечно же, Патрик уже продумал план нашей рассадки, да такой, что я оказался в самом-самом конце, как можно дальше от него и Люси, практически в другой студии. Алиса садится между нами, что было бы весело еще сутки назад, но сейчас это просто причиняет мне боль, и мы сидим рядом, молча и тупо глядя перед собой, а Джулиан вновь напоминает нам, что это всего лишь развлечение, просто игра и самое важное – чтобы мы получили удовольствие. Столы и кнопки выглядят удивительно дешевыми и кустарными, словно их смастерили ребятишки на уроках труда, и я вижу, как светится мое имя, сложенное из голых лампочек на передней панели. При желании я мог бы по окончании съемок выкрутить одну лампочку себе на память, такая вот студенческая шутка. Я собираюсь поделиться своим планом с Алисой, но потом вспоминаю, что, вообще-то, мы не должны разговаривать друг с другом, и мне опять становится грустно. Джулиан тем временем просит нас понажимать на кнопки, просто чтобы привыкнуть к ним. Мы все так и делаем, а я перегибаюсь через край стола и вижу, как вспыхивает и гаснет мое имя. Джексон, Джексон, Джексон…

– Наконец-то! Мое имя в огнях! – восклицает Алиса. Естественно, я не смотрю в ее сторону, но по голосу понимаю, что сейчас на ее лице улыбка от уха до уха. – А то мне уже стало казаться, что единственный шанс для меня увидеть мое имя в огнях – это сменить его на Пожарный Выход, – продолжает она, но я не улыбаюсь, а просто выстукиваю морзянку на кнопке: точка-точка-точка, тире-тире-тире… – А все-таки странно, что мы все здесь оказались! После всего, что произошло!.. – Но я храню молчание, поэтому Алиса хватает мою руку и стаскивает ее с кнопки. – Брайан, поговори со мной, пожалуйста, – говорит она уже без улыбки, затем шепчет: – Послушай, извини меня за то, что произошло вчера вечером, мне очень жаль, если я обманула твои ожидания, но я ведь ничего не обещала тебе, Брайан. Я всегда была откровенна с тобой и всегда очень, очень, очень честно рассказывала тебе о своих чувствах. Ну пожалуйста, Брайан, поговори со мной. Я ненавижу, когда ты молчишь…