Ни старейшины, ни Выбранного Главаря, каждый сражается в одиночку и за себя, потому что некому отдать приказ. Не бой, а бойня. Позади все горит, впереди проклятья, мольбы, молитвы, хлопают двери домов — где распахнуты настежь, где заперты в тщетной попытке преградить врагам путь. Не удалось выбить дверь — поджигают дом, и пусть хозяева жарятся внутри или бегут на копья. Островитяне сами так поступали, и тысячи регинцев явились отплатить им той же монетой, методично спалить все — жилища, лодки, сараи с припасами, людей, землю Островов, небо над Островами. Восточная окраина деревни была почти вырезана, там и тут догорало беспорядочное сопротивление. Люди бежали к Морю или к Холму, но чаще всего нарывались на регинцев, которые были повсюду. Дома, что ближе к реке, доставались захватчикам труднее. Босые ноги Дельфины скользили на камнях. Она выбралась на поляну, задыхаясь от дыма, бега, страха ухватилась за Малого Каэ, прилипла к идолу, моля сделать ее невидимкой. Луна была не на ее стороне. Грызущий ужас внушал, что ее все равно убьют, чтобы она ни делала. Не убили до сих пор лишь потому, что регинцы в первую очередь расправляются с мужчинами. Привыкли к войнам на своей родине, где несчастные крестьянки способны лишь молить о пощаде! На самом деле, регинцы правы. Дельфина отлично знала предел своих сил, а большинство ее соседок давным-давно не сражались.

Ее дом меж тем быстро превращался в печь. В огне исчезли ее меч, лук, Акулий Кинжал и веретено, синее платье Жрицы, колыбель с младенцем, тела Дэлады и Аква поверх тел их детей и внуков. А где дочь? Где Мар, и что творится сейчас на Острове Леса? Отсветы пламени мечутся в синих глаза Дельфины, словно ответ. Ругаясь и заметно хромая, спотыкаясь о тела, через поляну идет воин, тот, что тащил Дэльфу. Он довольно молод, голова защищена шлемом, но кольчуги нет — видимо, не достаточно богат, и на одежде багрово красуются пятна крови. Одними губами женщина задала вопрос: “Где Дэльфа?…”

Наверное, именно так ощущается ненависть — Дельфина не знала ее за столько походов. В ушах, причиняя физическую боль, звенели последние вскрики мальчиков Дэлы, телом, казалось, завладел кто-то другой. Руками Дельфины он подобрал меч мертвого воина и кинулся вперед, как одержимый. Что угодно — лишь бы умолк в памяти детский плач.

Мгновение спустя Дельфина и ее противник оба оседают на землю, она — по инерции, он — потому что клинок чуть не по рукоять вошел в легкие.

— Где Дэльфа? — трясет его островитянка. — Где моя Дэльфа?

Регинец хрипит и хлебает кровь, ответить он не смог бы, даже если б хотел. Женщина задает вопрос уже не ему, а самой Маре:

— Где моя Дэльфа?

Дымная темнота тянет ее за плечи и срывающимся голосом отвечает:

— Она выскочила в дверь… я видел…, — перед разбойницей паренек семнадцати лет. — Она убежала…, — убеждает он больше себя, чем Дельфину.

Лица почти не видно под запекшейся маской, из плеча сочится кровь, волосы подпалены. Алтим, сын Дэлады и Аква. Кажется, и вправду он, а не его призрак, хотя Дельфина не представляет, как мог ее племянник выбраться из дома. Они цепляются друг за друга, как за обломки посреди кораблекрушения.

— Бежим…

Только прорубиться через бесконечных регинцев. Алтим, не смотря на раны, сражаться еще способен, Жрица совсем не удивлена, видя при нем Меч Волн. Выкованный Аквином, хранивший ее, пленный лантисом и вернувшийся назад — меч уже пять лет лежит без дела, ожидая, когда подрастет Мар. Семья Аква на оружие, побывавшее в руках врага, смотрела брезгливо, но сегодня юноше не пришлось выбирать. Дельфина с трудом выдернула клинок из мертвого тела. Она не помнила, как справилась с этим малым, должно быть, просто забыла, насколько неравны шансы. Регинцы прикрыты щитами и шлемами, а многие и кольчугой, на ней только изорванная рубаха до земли. Силы ее иссякали, а мужество давным-давно закончилось — на сколько же ее хватит?

Женщина пробежала за Алтимом шагов двадцать — и повстречала наяву свое видение.

Теор прорубал дорогу, легко сметая бывших тэру. Если б с ненавистью — нет, с безразличием привычного палача. В одной руке копье, в другой факел. Не помня себя, Дельфина, замерла у него на пути, встретилась взглядом.

— Теор! Брат! — и вдруг поняла, что стоит перед врагом, растерянная, глупо подставив себя под удар. Вспомнились детские страшилки: в Ланде есть то ли пытка, то ли казнь, когда преступнику поджигают волосы. Ее смоляные, роскошные, ниже пояса прекрасно подойдут. Предатель отшвырнул ее с дороги, вроде крикнул: "Спрячься!". Бросил огонь в открытую дверь дома Меды и Кэва и двинулся дальше. Дельфина ошарашено смотрела вслед. Ведь был же день, когда безутешно рыдал над убитым противником! Неужели слишком давно был тот день? Из горящего дома выскочил живой костер, покатился по траве, заливаясь истошным криком, и прошло бесконечно много времени, прежде, чем на руках у Дельфины затихла рыжеволосая девочка, одна из многих жертв этой ночи. Алтим звал тетку, но был уже далеко от нее, она отчаянно замахала ему:

— Не смей думать обо мне! Беги!

Потом Дельфина увидела Кэва — он рвался к Теору, чтобы убить, но рухнул, пронзенный копьем. Потом Меду — та с распущенными волосами бежала сквозь битву, не замечая регинцев, без единого звука припала к обгоревшему телу и замерла рядом с ним. И тогда Жрица узнала мертвую девочку — Фемину, дочь Меды и Кэва.

Наэв, полуодетый, с мечом в руках, замер на пороге. Повторил мысленно, осознавая: регинцы во главе с Теором идут к его дому. Другой решил бы, что это страшный сон, а Наэв годам к десяти уже понял свою судьбу: представь худшее, что может случиться, помножь на десять, и знай, что это и есть твое будущее. Но его воображения не хватило бы, чтоб такое представить! Теор привел на Острова врагов! Идет растерзать. Словно восставший мертвец, который приходит в мир живых чудовищем, а не тем, кем был при жизни.

К Наэву жалась Тэрэсса с младшим сыном на руках, двухлетний малыш цеплялся за ее подол. Старшие, Наэв и Сагитт, были на Острове Леса, но Ана была уже достаточно большой — как и Дельфину, ее отпустили погулять на свадьбе. Сам себя не слыша, Наэв еще повторял Тэрэссе, что все будет хорошо, и отчаянно соображал, что может сделать. Возле реки островитяне смогли организовать сопротивление, мужчины и многие женщины выстроились стеной, и захватчикам пока не удалось их