он только милостью Ариды не убил их. Он безумен и на все способен. Когда он придет за ними — останови его, сестренка, пожалуйста! Может, хоть на тебя у него рука не поднимется.

Дельфина склонила голову, обещая, но не представляя, что теперь сможет остановить Теора.

— Пусть брат Элэз отслужит благодарственный молебен, — распорядился Гэрих Ландский. — О прошедшей ночи мы будем рассказывать своим детям.

В сопровождении Эдара Монвульского и двух оруженосцев он обходил захваченный Берег Чаек. Сын Герцога не забыл Рогатую Бухту. Шлем с глубокой вмятиной, похожей на шрам, хранил до сих пор. Урок Гэрих Ландский тогда усвоил: знал, чего стоят воины Островов, и как дорого обходится даже один неосторожный шаг. За его неполные тридцать лет эта военная компания была самой опасной и непредсказуемой. Но поход начался так, как он просил в молитвах. Ночь принесла сразу несколько побед, уничтожение вражеского флота и полное смятение на Островах.

— Пусть будут награждены Ирэм из Орива, Большой Корэд и тот, одноглазый — не знаю имени, — перечислил Гэрих наиболее отличившихся воинов. — И те, из твоих людей, что заслуживают награды, — невесело признал: — У нас много героев, потому что разбойники дрались, как черти.

Не стал говорить, что и убитых много. Гэрих обернулся к рыжему юноше, своему новому оруженосцу — во время битвы в Гавани тот верно прикрывал спину господина, а после первым прорвался к кораблям.

— Ив из Роана, — произнес он громко, чтоб люди знали щедрость своего сеньора, — я видел тебя в деле в Левонии и сделал оруженосцем. Я ценю, когда мое доверие оправдывают. Из добычи сегодня выберешь награду, какую пожелаешь.

Загорелое лицо юноши от похвалы вспыхнуло под цвет волос, Гэрих едва расслышал слова благодарности. Второй его оруженосец, Рэн, посерел от зависти — эти двое друг друга не выносили с первой встречи. Рэн был сыном давно погибшего от гангрены воина — того, что потерял руку в Рогатой Бухте, но господина из воды вытащил. Ив же попросился в гарнизон Нового Замка чуть больше года назад, явившись Бог весть откуда. Если начинали расспрашивать, он называл себя сыном роанского барона — впрочем, неохотно и явно родством не хвастал. В Ланде он появился верхом и с не плохим оружием — кольчугой, мечом, копьем — но в потрепанном плаще, залатанной тунике и без единой монеты. Было ясно, что конь и оружие составляют все его имущество. С ним был всего один человек — его ровесник Марэт — вроде бы конюх. Но обращался с ним Ив, как с другом и родственником, а не слугой. Гэрих умел распознавать хороших и преданных воинов, и в юноше не ошибся.

Молодой Герцог остановился перед уцелевшим домом. В воздухе расплывался тяжелый запах смерти, впереди были пытки и допросы. Гэрих Ландский готов был применить столько жестокости, сколько потребуется, но он был не из тех, кто наслаждается мучениями врага. Корабли ландского флота постепенно собирались у Берега Чаек. Круглые гиганты, построенные для перевозки как можно большего числа людей и лошадей, были лишены весел, кроме рулевых. Они шли под парусами и неловко маневрировали, обходя мель. Были у регинцев и огромные галеры. Капитаны Герцога отлично понимали, почему Гавань разбойников располагалась в месте получше. Но разбивать лагерь следовало на самом крупном и густонаселенном острове. Усталые регинцы выводили лошадей, ошалевших от качки, спешно рыли ров и строили укрепления. Одновременно готовились отразить вылазку тех разбойников, что удрали вглубь Большего, и тех, что могут прийти на сбежавших кораблях, и тех, что откуда-нибудь возникнут во главе с Морской Ведьмой. Ждали нападения отовсюду, даже со дна Моря. Тем охотнее регинцы пинали мертвые тела врагов, тем восторженнее приветствовали Гэриха. Сам он лучше всех понимал, как нескоро еще будет рассказывать сыновьям о походе.

Теора Молодой Герцог увидел возле реки. Даже спрашивать не стал, почему тот стоит без дела, когда все заняты строительством укреплений. Никто еще не сумел заставить морского дьявола работать. Гэриху рассказали, что ночью островитянин мертвыми телами устилал себе дорогу, обходясь без кольчуги и щита. И даже усталым не кажется! Что за человек!

Приволокли старика, которого захватили в Гавани, показали его Теору — бывший тэру покатился со смеху:

— Вам этого выдали за Старейшину?? Хорошо, что дворового пса! Это же дэрэ Ульнмар. Он лет шестьдесят живет при Гавани, ест объедки и строит Общине корабли.

Гэрих слышал, как поступают Острова с проигравшими Посвящение. Рассмотрел получше корабельного мастера — обветренный и закопченный солнцем старик выглядел старше скал. Волосы у него были снежные, но еще густые, в спешке обрезаны до ушей. Гэриху было неведомо, что Ульнмар, словно женщина, лет шестьдесят носил космы ниже талии, и только сегодня заслужил право состричь знак своего позора.

— Ты мог бы спрятаться в глубине острова, — сказал Молодой Герцог. — Тебе ваш настоящий повелитель велел обмануть нас?

— Отец-Старейшина позволил мне это сделать, — ответил Ульнмар.

— Для своих ты был не лучше собаки. А теперь ты за них умрешь.

Ульнмар что-то ответил на языке Остров.

— Благодарит, — перевел Теор, — что дашь ему искупить проигранное Посвящение.

Гэриху Ландскому Острова нравились все меньше.

В других деревнях регинцам подсунули еще десяток ложных Старейшин, и все оказалась дэрэ.

Наэв оказался прав. Лана оторвали от Ивиры, Олеара от Оры. Мужчин куда-то увели, Дельфину с другими женщинами и детьми поместили в доме, который она уже с сомнением называла домом Наэва. Это строение, ставшее невообразимо тесным, походило на плот посреди шторма. Сломанную скамью, развороченные бочки регинцы унесли — пойдут на дрова, да и по голове доской можно получить от отчаянной островитянки. Разумеется, исчезло оружие, топор и все железное. Повсюду валялись щепки от деревянной посуды и обрывки одежды, слишком ветхой, чтоб захватчики на нее позарились. Хорошую одежду забрали. Пара воинов, опоздавших к разграблению, бесцеремонно переворачивали все, что еще не было перевернуто. На выпотрошенном сундуке воцарилась Тина и оттуда бормотала самое разное о регинцах и их матерях. Ее не поколотили лишь потому, что захватчики плохо понимали язык Островов. Женщины жались по углам, прикрывая детей, взглядом ища все, что можно взять в руки для защиты. Наконец, мародеры оставили их одних, и первой встала маленькая Ана. Молча начала прибирать разгромленный дом. Ивиру устроили на вспоротом матрасе. Дельфина крикнула сестрам принести воды и полотен. Или хоть что-нибудь! За окном, режа слух, звучала чужая речь, возгласы удивления — кажется, там происходило что-то важное. Жрица вспоминала потом, что, занятая Ивирой, не заметила, как кто-то на улице крикнул: “…в амбаре… идите взгляните”.