— А мне какое дело?

— Рэнди, пожалуйста, — сказала Эми.

— Да, папочка, пожалуйста, — сказала ослепительная девушка.

Сначала я подумал, что она шутит, намекая на возраст Рэнди.Но она не улыбнулась. Как и Рэнди. Как и Эми.

Я сидел за их столиком и ошалело думал, почему Рэндищеголяет своей дочерью, будто новой подружкой, и почему Эми так к ней ревнует.

Спустя шесть виски и множество баек про Южную Калифорнию(жители Среднего Запада обожают байки про Южную Калифорнию, как когда-нибудьлюди будут обожать байки про Юпитер и Плутон), Рэнди сказал:

— Я же, кажется, как-то руку тебе сломал?

Он был единственным человеком из всех, кого я знал, кто могсидя пройтись бахвалящейся походкой.

— Боюсь, что да.

— И за дело. Нечего было обнюхивать Эми.

— Рэнди, — сказала Эми.

— Папочка, — сказала Кендра.

— Так ведь это же правда, а, Роджер? Ты же только и думал,как залезть Эми под юбку. И сейчас, конечно не прочь.

— Рэнди, — сказала Эми.

— Папочка, — сказала Кендра.

Но мне не хотелось, чтобы он замолчал. Он ревновал ко мне, именя переполняла гордость. Рэнди Карсон, футбольная звезда, ревнует ко мне!

— Мистер Дэй, вы танцуете?

Я изо всех сил старался не обращать на нее внимания, так какзнал, что тогда уже не остановлюсь. Не сумею оторвать от нее взгляда и сердца.Она была неотразима, эта юная девушка.

— С величайшим удовольствием.

Я встал из-за столика, но тут Эми посмотрела на Кендру исказала:

— Он уже пригласил меня на этот танец, дорогая.

Я еще не успел опомниться, как Эми взяла меня за руку ивывела в круг.

Долгое время мы молчали. Только, танцевали. Добрый старыйбокс-степ. Совсем как в седьмом классе.

— Я знаю, тебе хотелось танцевать с ней.

— Она очень привлекательна.

— О Господи! Только этого мне не хватало.

— Я сказал что-то не то?

— Нет… просто меня больше никто не замечает. Я знаю, сказатьтакое про собственную дочь — дерьмово. Но это правда.

— Ты очень красивая женщина.

— Для моего возраста.

— Ну, послушай!

— Но не полная очарования юности и свежести, как Кендра.

— Чудесное имя — Кендра.

— Его выбрала я.

— И очень удачно.

— Жаль, что я не назвала ее Джуди или Джейком.

— Джейком?

Она засмеялась.

— Я ужасна, правда? Говорю так о собственной дочери? Об этойсучке. Последние два слова она еле выговорила. Она, не переставая, пила свое"блэк энд уайт" чистое, и теперь это начинало сказываться.

Мы продолжали танцевать. Раза два она наступила мне на ногу.А я ловил себя на том, что ищу взглядом Кендру. Всю жизнь я ждал, чтобы вот тактанцевать с Эми Тауэрс. А теперь это ничего не значило.

— Я была галкой девочкой, Роджер.

— А?

— Нет, правда. По отношению к Кендре.

— Наверное, небольшое соперничество между матерью и дочерьюне такая уж неслыханная вещь.

— Не в том дело. Я спала с ее мальчиком в прошлом году.

— Ах, так.

— Видел бы ты свое лицо. Свое поразительно красивое лицо. Тысмутился.

— А она знает?

— Про своего мальчика?

— Угу.

— Конечно. Я подстроила так, что она нас застукала. Я простохотела показать ей… ну, что некоторые из ее друзей могут найти меняпривлекательной.

— И, полагаю, тебе было очень скверно?

— Ну, нет! Мне было очень хорошо. Естественно, онанаябедничала Рэнди, и он устроил бучу — ломал мебель, несколько раз ударил меняпо лицу — и это было замечательно. Я снова почувствовала себя молодой ижеланной. Понимаешь?

— Не очень.

— Но они со мной поквитались.

— А?

— Ну, как же! Разве ты не видел, как они сегодня танцевали?

— Вполне нормально. Она же его дочь, хочу сказан.

— Ну, значит, ты последнее время не разговаривал но душам состариной Рэнди.

— А?

— Он прочитал статеечку в "Пентхаусе" о том, чтоинцест — вполне нормальная потребность, и нет ничего плохого в том, чтобытрахать членов своей семьи, при условии, что это по взаимному согласию, и выпринимаете предосторожности.

— Господи!

— Ну, и теперь она расхаживает по дому практически голая, аон гладит ее, похлопывает и прижимает, крепко и долго.

— И она соглашается?

— В том-то и соль. Они стакнулись, чтобы отплатить мне зато, что я спала с Бобби.

— Бобби это…

— Ее дружок. То есть бывший, я думаю.

Кендра и Рэнди вошли в круг для следующего танца. Если мы сЭми и привлекали внимание, оно сразу переключилось на Кендру с Рэнди. Но теперьони танцевали не на публику, а интимно обнявшись. Я все ждал, когда Рэндиначнет тереться бедрами о Кендру, как школьники, когда свет пригашен.

— Господи, они омерзительны, — сказала Эми.

И я с ней согласился.

— Знаешь, она постарается тебя соблазнить, — сказала Эми.

— Ну, послушай!

— Господи, ты что — шутишь? Она захочет присоединить тебя ксвоей коллекции, если сумеет.

— Сколько ей лет? Двадцать? Двадцать один?

— Двадцать два. Но это не существенно. Подожди и увидишь.

Снова за столиком. Я выпил еще две стопки. Все происходило нетак, как планировалось. Красавец Роджер вернется в родной город и заманиткоролеву школьных провожаний в свои объятия. Киногрезы. Но тут все былопо-другому — сумеречно и комично, и потливо, и, в немалой степени, зловеще. Ясловно видел, как Рэнди трогает и там, и там, и там почти обнаженное, чудесноетело своей дочери, и я словно видел, как Эми — довольно жалкое зрелищебросается на атлетического студента, специализирующегося по гормонам половыхжелез.