Сердце моё ёкнуло. Да, Джерт обязательно постарается убить Генриха. И сейчас, пока царит полная неразбериха, на это не нужны ни лицензия, ни объяснения. Я простонала от беспомощности:

— Но что мне с ним делать?

— Что хочешь, — удовлетворённо ухмыльнулась Аноли. — Хоть убей, но задержи его.

В груди моей похолодело, и я опасливо покосилась на инститоршу:

— Он вроде как твой брат!

— Вроде как, — сухо кивнула Аноли. — Идём, я провожу тебя.

— Он уже в Краморе? — ахнула я, невольно отступая от инститорши.

Аноли покачала головой и добавила:

— Пока нет, но скоро появится на срочные выборы нового Комитета. Наверняка займёт дом Олдрика, чтобы ни у кого не возникло сомнений, кто будет следующим Главой…

Она холодно усмехнулась и потянула меня за руку. Я недовольно вырвалась и проворчала:

— Только ради Генриха.

— Как романтично, — фыркнула Аноли. Окинула меня пристальным взглядом и задумчиво проговорила: — Приодеть бы тебя, а то как оборванка… Да и помыть не помешает.

Я обернулась к Олдрику и с надеждой спросила:

— А Комитет мог бы вообще обойтись без злых красных птичек? Боюсь, если Аноли попытается меня помыть, я не удержу силу даймонии!

Хранитель заложил руки за спину и проворчал:

— Тогда тебе самой придётся выполнять всю грязную работу. Пока у Комитета не было даймонии, лишь красные птицы стирали опасные планы инакомыслящих. К тому же, только Аноли поможет нам доказать, что в предоставленных Джертом кулонах нет воспоминаний, собранных Кики.

Я недовольно покосилась на молчаливую Забаву:

— Хорошую подружку ты нашла! Если Джерт или его сумасшедший папочка запрут меня в подземелье, она и в агентстве меня подменит… если что. Твоя деловая хватка поражает!

— Мара! — растерянно ахнула русалка. — Как ты можешь так говорить? Я же…

Но я быстро отвернулась и, скрывая покрасневший нос, глухо сказала Аноли:

— Идём! Но не смей прикасаться ко мне. Так уж и быть, я помоюсь и надену то, что скажешь.

* * *

Стены ярко желтели в дневном свете, а покачивающиеся на лёгком сквозняке полупрозрачные занавески искрились солнечными зайчиками. Я сидела на нагретой тахте и, несмотря на жару, дрожала всем телом. Взгляд мой не отрывался от распахнутого окна, из которого виднелась тропинка, ведущая к входу в дом Олдрика. Пальцы мои нервно теребили кружевные оборки кокетливого платьица, которое я нацепила по настоятельному требованию Аноли. Мол, именно такие и нравятся Джерту. И, кажется, это было второе платье, которое я надела за всю свою жизнь. Если то жуткое алое недоразумение, которое приходилось носить хранительницам, можно считать платьем…

Зачесался правый глаз, и я зарычала, не смея прикоснуться к веку, чтобы не смазать макияж. С непривычки лицо моё зудело, а кожа губ, казалось, была покрыта не помадой, а, судя по неприятным ощущениям, как минимум масляной краской. Но и одежда, и макияж были лишь досадными мелочами по сравнению с моей предстоящей задачей. Колени дрожали уже так, что бились друг о друга, а на тропинке так никто и не появлялся. Может, Аноли ошиблась, и Джерт не будет вести себя так, словно он действующий Глава Комитета? Я боялась этого всё сильнее с каждой тянущейся минутой. А вдруг он решил лично пообщаться с инститорами, чтобы убедить их голосовать за себя? Или, — о, ужас! — встретил Генриха, и они вступили в схватку? Шея похолодела. И почему я поддалась уговорам Аноли? Я изо всех сил сжала колени так, чтобы те не тряслись, и чтобы руки были заняты и не тянулись к лицу.

Картины мне представлялись одна страшнее другой, и я содрогалась от иллюзорных луж крови и невидящих глаз изумрудного оттенка. Не выдержав, я вскочила и похлопала себя по немеющим щекам. Да почему я решила, что Генрих не справится с Джертом?! Не все же инститоры за незаконного сыночка Сигарда? Наверняка есть и разумные… Зубы мои скрипнули: дело не в этом! Джерт, не задумываясь, нанесёт удар в спину! Генрих же весь такой правильный, что даже противно! И, конечно же, он проиграет… Я с тоской посмотрела на тропинку и, заметив тень, невольно вздрогнула, но лица разглядеть не успела. Сердце отчаянно застучало: а вдруг это кто-то другой? Что же делать?

— Скажи честно, — услышала я голос уверенный Джерта и покачнулась от облегчения. — Ты со мной до конца, Ханк?

Это Джерт! Но он не один! Руки задрожали. А почему я решила, что он будет один?

— Из всех нас правильным Главой смог бы стать Генрих, — раздражённо ответил Ханк. — Но он мёртв. А значит, я с тобой. Всё лучше, чем хаос…

Я сжала зубы: ну и что, что он не один? Пусть будет как есть. Я должна отвлечь Джерта, и я сделаю это! Я опустилась на тахту, закинула ногу на ногу, выпрямила спину и высоко подняла подбородок. Я надеялась, что выглядела соблазнительно, и не было заметно ни царапин на голенях, ни дрожащей челюсти. Скрипнула дверь, я бросила томный взгляд на вошедших и едва сдержала смех при виде круглых глаз Ханка.

— И на том спасибо, дружище, — иронично проговорил Джерт. — Что застыл? — Он оттолкнул растерянного инститора и сам замер на пороге. — Ты?!

Я с трудом улыбнулась и, стараясь, чтобы не стучали зубы, проговорила:

— Как же ты долго, дорогой! Ждать жениха — мучение для невесты…

Джерт справился с изумлением и, обращаясь к Ханку, мрачно ухмыльнулся:

— Иди, узнай, когда начнётся голосование, а я поговорю с даймонией.

— Уверен? — тихо спросил инститор, бросая на меня встревоженный взгляд: — Она едва не убила тебя.

— Не убила же, — жёстко ответил Джерт. — И больше шанса я не предоставлю!

Я спокойно проследила, как он вытолкал сопротивляющегося Ханка из дома и тщательно прикрыл дверь. Всё моё волнение внезапно рассеялось, а тело охватила чуткая, почти звериная, настороженность. Стараясь не показывать этого, я медленно опустила взгляд и поправила платье. Мне просто нужно удержать Джерта, чтобы дать возможность Олдрику найти Генриха и воплотить в жизнь план Аноли… Я справлюсь!

— Ты же хочешь стать Главой Комитета, — ровно проговорила я и покачнула головой: — Я помогу тебе! Я стану твой даймонией…

Инститор молча развернулся и, не отрывая от меня настороженного взгляда, направился к большому тёмному сундуку, который темнел в углу комнаты. Одним движением откинул крышку и запустил внутрь руку. Раздалось лязганье, и я увидела в его руке железный шлем, похожий на тот, который пытался примерить на меня Лихо. Во рту пересохло, а по спине поползли мурашки.

— Это зачем? — Голос мой зазвенел, и я добавила тише: — Или ты считаешь, что это сексуально?

Джерт рассмеялся и, поигрывая чудовищным чепчиком, холодно проговорил:

— Надо бы кое-что выяснить.

— А ты попробуй спросить без прелюдий, — саркастично предложила я, стараясь справиться с дрожащей челюстью.