Я подняла лицо и встретилась взглядом с изумрудными глазами. Слёзы покатились по моим щекам, а руки безвольно опустились. Генрих никогда и не узнает, что маленькая глупая ведьма влюбилась в него. И хорошо! Я зажмурилась и запрокинула голову, а дыхание перехватило от страха близкой смерти.

— Ты готова даже умереть, лишь бы не говорить этого?

Насмешливый голос Генриха привёл меня в себя. Я судорожно вдохнула и, оттерев слёзы, робко покосилась на инститора:

— Что?

— Какая жалость, — он покачал головой. — А я так хотел это услышать.

Я замерла в растерянности:

— Тогда бы ты убил себя! Так Джерт сказал…

Генрих повернулся к Джерту и холодно произнёс:

— Ты силён, это правда. Но твой уникальный талант отравлен жаждой власти. Какое расточительство! Из тебя бы вышла величайшая красная птица иллюзий. — Джерт молча хватал ртом воздух, глаза его расширились, а кулаки сжались. Генрих кивнул в сторону Аноли: — Но твоя добрая сестра с детства тренировалась на мне. И, чтобы не попадать в неприятности слишком уж часто, мне пришлось научиться противостоять мелкому нелицензионному гипнозу. — Он повернулся ко мне, и взгляд Генриха стал мрачным: — Жаль, что я не догадался научить этому Мару…

Я судорожно вдохнула, а по щекам вновь покатились слёзы: он знает, что это я уничтожила логово! Я опустилась на колени и, зарывшись лицом в ладони, горько заплакала. Кто-то погладил меня по голове, и я услышала тихий шёпот Аноли:

— Это тебе за инкуба, тварь! Надеюсь, ты не выдержишь и сдохнешь… Больше ты не нужна ни мне, ни Джерту, ни Генриху.

Я сжалась сильнее, яростно сдерживая рвущуюся силу даймонии. Нет! Я не выпущу этого монстра. Даже если мне хочется разорвать эту черноволосую стерву на куски, я не позволю себе снова убить. Сила слушалась с трудом, и молодая хранительница, ощутив опасность, отдёрнула руку.

— Аноли! — громко позвал Генрих. — Всем хранителям нужно собраться на главной площади Крамора.

Я услышала, как зашуршало платье Аноли, звук удалялся. Я не шевелилась в ожидании, что все уйдут на пресловутую площадь, как услышала голос Генриха:

— Мара, подожди меня. Я скоро вернусь…

Протяжный скрип двери, словно тот, кто прикрывал её за собой, сомневался, стоит ли уходить. Я подождала немного, но тишину ничего не нарушало, и робко приподняла голову. В помещении было пусто, и лишь полупрозрачные занавески мягко колыхались на сквозняке. Я вздохнула с некоторым облегчением и резко повернулась к окну, но на тропинке я тоже никого не заметила, и привалилась к прохладной стене.

Генрих стал Главой, и теперь ему ничего не угрожает, ведь Комитет выбрал его, хранители будут поддерживать его решения, а за спиной инститора всегда будет стоять мудрый Олдрик… А рядом с охотником будет гадюка Аноли, которая стала новой красной птицей. Ради Генриха она предала Джерта и собственного отца! Я закусила губу почти до крови: похоже, черноволосая стерва действительно любит его! А я лишь монстр, от которого требовалась лишь помощь, а теперь зверь бесполезен…

Я хлюпнула носом и кулаками вытерла щёки, вырвался смешок: ну почему бесполезен? Надо мной можно поиздеваться. Как там говорил Генрих? Не помучил ведьму, и день прошёл зря? А ещё можно отомстить за деяния моей матери. Наверняка и Канила жаждет отмщения, ведь он потерял и стаю, и сына. Стоит только волколаку узнать, кто виновник…

Я невольно коснулась шеи, представляя, как волколак раздирает мне горло. Но всё это меркло при мысли о море крови, которое я лично устроила в логове волколаков. Немудрено, что выжившие не могли опознать преступника. Я мрачно усмехнулась: если бы они меня увидели, то уже ничего не смогли бы рассказать.

Я подняла руки и посмотрела на дрожащие ладони: так вот когда пробудилась сила даймонии! Не потому, что я начала избавляться от воспоминаний с помощью кулонов, которые подарил мне Генрих. Всё началось именно в ту ночь, когда Аноли загипнотизировала меня. Я мрачно рассмеялась: застала нас с Генрихом спящими и решила отомстить? Или инститор сам всё подстроил? Я ведь его бросила в логове волколаков, и он мог сам попросить Аноли о мести. Я застонала, вцепившись в собственные волосы. Казалось, боль разорвёт меня на куски прежде, чем я дождусь Генриха.

Я вздрогнула: а зачем мне ждать его? Чтобы меня заботливо препроводили в подземелье? И что я там буду делать? Каждый день мучительно вспоминать, какой я монстр? Или смотреть на счастливую Аноли, которая будет сопровождать моего Генриха… Моего?! Я зажмурилась, не в силах смотреть на яркий свет солнца. В душе поселилась тьма, и, если я хочу жить, я должна избавиться от этих удушающих эмоций. Я поднялась и, держась за стену, ненавидящим взглядом обвела комнату.

Крамор. Место перекрёстных интриг. Несмотря на то что он создан ведьмой, мне тут не место. Но, пока меня раздирают внутренние демоны, мне нигде не будет места. Я должна избавиться от этой боли. Дубовая роща! Вукула обещал мне одно желание, и я знаю, что мне пожелать. Я убью этого монстра…

Я прислонилась к прохладной стене и, прикрыв глаза, медленно выдохнула, пытаясь унять бешеное биение сердца. Крамор гудел, словно пчелиный улей, и я была рада, что выбралась незамеченной. Пусть эта часть жизни останется там, за стеной… за стеной забвения! Я хочу забыть всю эту липкую паутину интриг и заговоров, чужих планов и недоговорённостей.

Как же неприятно ощущать себя слепой пешкой, которая то внезапно оборачивается ферзём, то падает на доску, отвлекая внимание противника от чужого короля. Но партия завершена! Теперь я могу делать что угодно, но при этом мне придётся превратиться в совершенно другое существо. Нечто во мне может в любой момент вырваться на свободу и… Я закусила губу, а сердце защемило от тоски.

Я бросилась к дороге с намерением как можно быстрее поймать такси. Конечно, рядом с Крамором это сделать сложно, нормальные люди стараются держаться подальше от опасных чудес… Как жаль, что я никогда не была нормальной! Но раз мне всё равно было суждено родиться монстром, я хочу, чтобы он был на привязи. Но только не в Краморе, нет! Если я хоть раз увижу Генриха в объятьях Аноли, боюсь, я не сдержу силу даймонии. Хотя, возможно, моё сердце остановится раньше, чем я успею как-то им навредить. От боли оно разорвётся на куски…

Завибрировал сотовый, и я вздрогнула от острого чувства тоски и надежды, что меня разыскивает Генрих. Но это была русалка. Я скривилась и отключила телефон. Больше я не могла доверять Забаве, ведь она тоже предала меня… В груди словно что-то перевернулось, и я застонала. Ну ладно! Секретарша не виновата, что попалась в сети Аноли, которая так стремилась быть рядом с Генрихом, что не гнушалась ничем…

Подлая инститорша! Из-за неё я совершила такое, чего никогда не смогу себе простить. И как мне теперь посмотреть в глаза Вукуле? Как попросить его об услуге? Я усмехнулась: услуга! Для меня это скорее наказание, пожизненное пленение и отказ от счастья. Но зато стражи помогут мне избавиться от бурлящего океана эмоций, который размывал мою личность и причинял боль каждую секунду, не давая забыть о содеянном.