В действительности же у Майского не было больше вопросов, однако и уходить вот так он тоже не хотел. Его ситуация все еще оставалась совершенно неопределенной и он бессознательно желал услышать хоть какой-то ответ, за который смог бы зацепиться, чтобы вселить в себя надежду и таким образом иметь возможность унять свои переживания.

— Но все-таки — ваше мнение о сложившейся ситуации? — наконец, после небольшой паузы поинтересовался Майский, как будто выпрашивая сейчас у Белокобыльского ответ.

— Пока из этого судебного решения я вижу, что ваша пенсия действительно не должна быть меньше пятнадцати тысяч…, — приподнял брови Белокобыльский. — Кстати, могу я снять копию с постановления? — как бы опомнившись, спросил он и, получив документ, принялся копировать каждую страницу.

— А эти два месяца, пока я буду собирать бумаги, у меня какие выплаты будут?

— Останутся на текущем уровне… Но если сокращение пенсии окажется незаконным, то вам заново все пересчитают и вернут неуплаченную за все эти периоды разницу, — ответил Белокобыльский, добавив при этом к выражению своего лица проникновенную улыбку.

Этого было больше, чем достаточно, чтобы Майский полностью удовлетворился своим посещением. Его плотно сжатые чуть приспущенные губы как-то напряженно дрогнули вместе с мышцами на подбородке и вдруг сложились в ответной улыбке, настолько робкой и несуразной, что создалось впечатление, будто он совсем забыл, как это — улыбаться, и сейчас пытался вспомнить. Круглое меленькое детское лицо его приняло совсем глупое выражение.

— Спасибо, — произнес Майский, забирая назад свое постановление.

— Пожалуйста.

— До свидания, — Майский попрощался и вышел в коридор, где сфотографировал висящий на стенде образец заявления, чтобы позже заполнить его дома, и направился к лифту. Впервые за последние два месяца он смог с надеждой заглянуть в будущее.

«Здорово! — думал про себя Майский. — Наверняка это их ошибка — вон как этот юрист подпрыгнул, когда я про свой судебный процесс с Я-ским пенсионным фондом сказал. Сейчас они уж точно меня всерьез воспринимать будут… Получается, что если мне пенсию пересчитают, то с учетом двух месяцев, которые я еще буду бумаги собирать… минимум тысяч восемьдесят сразу должны выплатить… А что если не пересчитают? — его на секунду охватило сомнение. — Нет! Не может быть. Не могут же они так запросто игнорировать решение суда. Не-ет! Неспроста Белокобыльский постановление копировал. Да он же и сам сказал, что пенсия не должна быть ниже пятнадцати тысяч. Юрист — сразу понял, о чем речь. Отлично все получилось. И хорошо все-таки, что Литовская меня именно к нему направила. Замечательный мужик».

Майский так редко встречал среди чиновников людей, подобных Белокобыльскому, которые с пониманием и участием относились бы к его проблемам, что воспринял сейчас слова юриста с особенным воодушевлением и надеждой. Если бы то же самое ему сказала, например, Литовская, то он расценил бы ее заявления более скептически, но Белокобыльский, казалось, полностью разделял его точку зрения. Он так искренне интересовался его проблемой, так внимательно слушал, до того легко и открыто принял его обращение, что Майский посчитал свой вопрос уже решенным наверняка. Он слышал то, что хотел слышать, и двусмысленные по своему содержанию предположения Белокобыльского воспринял совершенно однозначно.

Правда, от Майского требовалось теперь собрать целую папку самых различных бумаг, но это было в порядке вещей и ни капельки его не смутило. Он уже хорошо знал, где нужно брать все эти выписки, и какие процедуры придется для этого пройти. Самую большую трудность из приведенного перечня представляла справка о подтверждении инвалидности с врачебно-трудовой комиссии. Чтобы получить только ее, на комиссию надо было предоставить ворох заключений самых различных врачей о состоянии здоровья и именно из-за нее все растягивалось до октября. «Это повезло еще, что у меня в октябре как раз комиссия назначена, а так можно было бы и дольше ждать. Вообще, довольно удачно все складывается: и у Белокобыльского все подробно выяснил, и отдел социального страхования быстро нашел, а мог бы до сих пор в очереди в справочное окно стоять», — вспомнил Майский, как ловко он придумал обратиться за помощью к охраннику. С упоением от своей находчивости и красноречия, поглощенный сладостными размышлениями он не заметил, как спустился в холл и вышел на улицу.

Оказавшись на улице, Майский сразу пришел в себя. Он посмотрел на время — было полпятого. Солнце светило по-прежнему ярко и будто совсем не собиралось садиться. Майский направился к своей машине и тут вспомнил про магазин. Жизненно важно было решить: закрывать это не приносящее никакой прибыли предприятие или продолжать работу. Если рисковать и продолжать, то завтра владельцу помещения непременно надо было оплатить задолженность по аренде, в противном же случае необходимо было сворачивать торговлю и все равно как-то возвращать долг. Вся эта неоднозначная ситуация, требующая экстренного решения и тщетно терзавшая Майского уже несколько недель подряд, снова нависла над ним, но в этот раз мучительных раздумий у него не было. Еще не дойдя до автомобиля, он уже знал, как ему поступить.

Майский сел в машину, достал телефон и набрал номер.

— Марина привет.

«Привет Максим», — раздался в трубке нежный женский голос.

— Как дела? — спросил Майский, весь сгорая от волнения и в нетерпении чуть даже не перебив Марину на полуслове.

На самом деле он совершенно не беспокоился о том, как в действительности обстояли у нее дела, но желая соблюсти элементарные приличия, не стал озвучивать сразу в лоб причину своего звонка.

«Хорошо», — коротко и настороженно ответила Марина. Она хотела было уже добавить «А как у тебя?», но уловив нетерпеливое беспокойство в голосе Майского и, поняв, что эти пустые любезности только раздражали сейчас его, предпочла опустить их и не стала проявлять ответную заинтересованность, что обычно делала всенепременно.

— Я хотел бы с тобой встретиться, — как и предполагала Марина, сразу перешел к делу Майский. — Ты дома сейчас?

«Нет. На работе».

— А когда дома будешь?

«Где-то через полтора часа».

— Через полтора часа?! А что так долго? рабочий день почти закончился.

«Я еще в садик за Алиной пойду».

— Может, я в садик схожу. Я уже освободился. И вместе дома встретимся.

«Ну-у… Если тебя не затруднит, я буду только рада… А у тебя что-то срочное?».

— Да… Давай я тебе при встрече расскажу.

«Хорошо».

Положив трубку, Майский пристегнулся и завел машину. Он был воодушевлен и полон решимости.

III

Уже через двадцать минут Майский подъезжал к своему дому, свернув на одном из перекрестков в узкий проулок. Этот проулок, служащий