психопату о моём возвращении.

Прав бы Фольки, сравнив Альба с чирьем на заднице — он действительно вылез в самый неподходящий момент.

— Эльза, Тори — в угол, — коротко скомандовал я. — Сесть у стены, к окнам не подходить, рот не открывать. Эльза остаётся за главную.

Эльза, ещё плотнее сжав губы, молча кивнула, а вот Тори, высунувшись из-за спины сестры, требовательно спросила:

— Ты чего собрался делать? И кто это в нас камнями кидается?

Судя по блестящим глазам малявки, первый страх отступил, и на его смену тут же вернулось привычное любопытство. А это могло стать проблемой.

— Эльза, — я пристально посмотрел на старшую из сестёр. — Я на тебя очень надеюсь.

— А на меня⁇ — тут же спросила Тори, а затем добавила: — На меня тоже надо надеяться!

Я кивнул, разом и соглашаясь со сказанным, и отдавая команду к действию. Эльза всё поняла правильно. Подхватив Тори, она оттащила неготовую к столь вероломному «нападению» сестру в нужное место, а когда та попробовала озвучить своё недовольство — закрыла малявке ладонью рот.

Тори, разумеется, попыталась вырваться, но не сумела. Сказывалась разница в возрасте и физических возможностях.

— Это Альб, — выдохнул Дарен.

— Знаю, — бросил я, встав справа от оконного проёма — так можно было посмотреть в небольшую щель, имевшуюся между ставнем и рамой.

Обзор был, конечно, не ахти, но его вполне хватило, чтобы оценить масштаб проблемы. У дома кузнеца выстроилась целая толпа — похоже, Альб притащил с собой половину деревни. Неприятно.

После событий последних дней вся эта возня казалась чем-то совершенно несущественным, однако подходить к делу с таким настроем нельзя. Если недооценить опасность или отнестись к ней спустя рукава, то всё может закончиться очень плохо.

Мне не раз доводилось видеть, как серьёзные профессионалы погибали, ненароком подставившись под удар того, кто, казалось бы, не представлял никакой угрозы. И я не собирался совершать такую ошибку.

— В последнее время он совсем ополоумел, — взволнованно прошептал Дарен. — Говорил, что ты в него из самострела стрелял, рану всем страшенную на башке показывал… Те оболтусы, которые вокруг него без конца вьются, вторили ему, но я не верил!

— Зря, — негромко произнёс я, внимательно разглядывая собравшуюся толпу.

Настоящего оружия у селян, разумеется, не было — только колья, жерди и камни. Впрочем, даже этого скромного арсенала вполне хватит, чтобы при желании отправить меня прямиком на тот свет. Никакая кольчуга не защитит от хорошего удара палкой по голове.

— Что «зря»? — не понял Дарен.

— Зря не верил, — спокойно ответил я.

Глаза кузнеца расширились от удивления. Он сперва хотел что-то сказать, но потом лишь понимающе кивнул, бросив быстрый взгляд на графскую билью, которую я по-прежнему сжимал в руках. Крохотный металлический шарик служил универсальным ответом на любые вопросы — по крайней мере, для простых людей.

Я снова осторожно посмотрел на улицу. Полсотни человек прижимались к невысокой оградке, окружавшей дом Дарена. Ещё чуть-чуть и хлипкое препятствие рухнет под их натиском, а затем настанет черёд двери…

Справиться с такой оравой будет очень и очень непросто. Даже при помощи Большого, который сейчас наверняка наблюдал за происходящим с немалым удивлением.

Взгляд выхватывал главные детали, а мозг обрабатывал их, складывая в единую картину.

Зачем Альб привёл с собой такую толпу было вполне понятно. Как и положено психопату, он любой ценой хотел восстановить пошатнувшийся после нашей последней встречи авторитет, для чего требовалось соблюсти сразу два условия. Во-первых, причинить мне тяжкие телесные повреждения, желательно, не совместимые с жизнью, а во-вторых, унизить, причём не тет-а-тет, а на глазах как можно большего числа зрителей.

Главный вопрос заключался в другом. Посреди рабочего дня у крестьян имелись дела поважнее, чем какие-то непонятные и никому, кроме Альба, ненужные разборки, однако они всё равно пришли… Почему?

Ответ оказался прост — судя по недовольным лицам, значительную часть собравшихся притащили сюда силой, против их воли. Как овец на заклание.

Сами «пастухи», разумеется, тоже были здесь. Уверенные в себе, громкоголосые, дерзкие — они сильно выделялись из общей массы. Прямые спины, широкие плечи, огромные кулаки… Почти всех из них я уже видел в тот день, когда уезжал из «Наречья» в компании Фольки.

Пристяжь Альба. Лучшие люди «Наречья» — ни дать ни взять. Была бы в здешнем «колхозе» доска почёта, уверен, они бы висели на ней всем составом и на самом видном месте.

Несколько человек стояли в толпе, подбадривая не очень-то воодушевлённых крестьян криками и оплеухами. Однако основная масса собралась рядом с виновником «торжества» — Альбом. Его мощная фигура высилась впереди всех, а на светившемся от радости лице читалось нескрываемое предвкушение.

Он жаждал мести и, очевидно, был готов на всё ради неё. Что же, значит, действовать придётся жёстко и решительно. Так, чтобы даже самый отмороженный деревенский дурачок понял — лезть ко мне и к моим близким точно не стоит.

Зачинщиков нужно сломать. Тогда оказавшиеся здесь не по своей воле селяне окончательно утратят боевой задор. Однако есть нюанс: придётся работать на опережение. Дожидаться штурма нельзя — как только собравшиеся почувствуют азарт боя, остановить их станет куда труднее.

В дверь и ставни снова застучали камни, а следом послышался крик Альба:

— Выходи, падаль! Я знаю, что ты там!! А не выйдешь, мы сами зайдём!

Голос моего «друга» буквально звенел от нетерпения.

Я посмотрел на сестричек. Эльза, побледнев от страха, закрыла уши Тори ладонями. Всё правильно — не нужно, чтобы малявка слышала доносившиеся с улицы вопли.

— Что он собирается делать? — дрожащим голосом спросила Ессения.

Разумеется, девушка и сама прекрасно понимала, к чему всё идёт. Она всего лишь хотела, чтобы её обнадёжили, рассказав, что всё будет хорошо. Жаль только времени на ложь у меня не было.

Дарен подошёл к дочери и погладил её по волосам своей широкой, как лопата, ладонью. Ессения слегка успокоилась, правда, ненадолго. Уже через пару секунд на дом обрушился новый град камней, а Альб снова заговорил, и на этот раз он был куда конкретнее.

— На колени передо мной встанешь, — поделился своими влажными мечтами Альб. — И будешь о пощаде меня просить…

Его голос слегка подрагивал. Странные фантазии о моих предполагаемых действиях явно вызывали у главного деревенского плохиша какое-то нездоровое возбуждение.

— У моих ног валяться будешь, как пёс, как шавка! — продолжил он. — Руки мои целовать станешь в