Офицеры, уже успевшие побывать на нем, узнали непростую судьбу этого лайнера. В кают-компаниях его теперь называли «Байстрюком Шихау». Пароход построили в 1898 году на этой верфи в пару другому «Кайзеру» – трансатлантику «Вильгельму» для компании «NDL». Но из желания сэкономить уменьшили длину на десять метров и ненароком, как выяснилось уже после его выхода на линию, еще и скорость на пару узлов.

После года доводок и модернизаций, в ходе которых удлинили трубы, форсировали котлы и машины, пароход вернули на завод как не соответствующий условиям контракта, после чего его приобрела компания «ГАПАГ», но тоже быстро разочаровалась в покупке, расторгнув контракт. Оказавшись дважды забракованным, он стоял и ржавел у причала в Гамбурге. Причем даже не значился больше в списках судов, построенных «Шихау». О нем вспомнили только, когда наше Военное ведомство заинтересовалось вопросом срочного приобретения достаточно быстроходного и вместительного судна для перевозки войск.

Финансовые вопросы решились быстро, чему помимо «Высочайших настоятельных рекомендаций» с обеих сторон способствовало также возобновление ранее согласованного сотрудничества «Шихау» с нашим Тихоокеанским флотом. После чего лайнер быстро восстановили на родном заводе.

Возродившись, он принял на борт котельные материалы, электрическое оборудование, станки для портовых мастерских и 101-й пехотный Пермский полк, скрытно доставленный в Бремерхафен морем из Либавы, и отправился в дальний путь. Представители фирмы заявили, что судно идет осваивать новую эмигрантскую трансатлантическую линию между портами Германии и Аргентины с Бразилией.

Переход «Фридриха» с самого начала являлся тщательно разработанной операцией германского Адмиральштаба, финансируемой, большей частью, нашим Военным ведомством. Во время переговоров немцы не скрывали, что намерены отработать в ходе плавания методику снабжения крейсерских эскадр в океане. Исходя из автономности по углю, на всем маршруте, проложенном по необитаемым уголкам океанов, развернули четыре временные угольные станции. На них прихода лайнера в назначенные дни ждали угольщики и грузчики.

Объем погрузочных работ при его бункеровке был сопоставим с приемкой топлива тремя большими крейсерами. Так что сравнение затрат для обеспечения его одного с целой крейсерской эскадрой вполне уместно. Время встреч с судами снабжения согласовывалось по постоянно совершенствовавшимся схемам. К концу перехода удалось добиться пунктуальности, сравнимой с железнодорожным расписанием, буквально по часам. После взаимного опознавания немедленно начиналась круглосуточная погрузка. Во время таких стоянок пехота иногда имела возможность несколько дней размять ноги на берегу.

После первой тайной бункеровки в одной из диких бухт острова Сан-Томе, всего в тридцати милях от экватора, добрались до холодных островов Крозе в южной части Индийского океана, где пришлось заняться ремонтом. Это задержало пароход на четыре лишних дня и привело к нежелательной встрече с норвежской китобойной флотилией.

Но поскольку хронически сырой и леденяще-холодный климат этих островов не способствовал моционам, пехота сидела в жилых палубах, задраившись наглухо, предпочитая духоту угольной пыли студеному ветру, норвеги так и не встретились с пассажирами. К тому же они еще только шли на промысел и, естественно, не имели радио. Так что сообщить о столь необычной встрече, нарушая секретность перехода, могли только через несколько месяцев, когда вернутся в «цивилизованные» воды.

Починившись и отбункеровавшись, двинулись к острову Флорес, что в Голландской Индии. У его юго-западного побережья всегда было не только удивительно красиво, но и достаточно пустынно, чтобы снова иметь возможность в течение пяти дней грузить уголь. Закончив очередную бункеровку, совершили переход до Марианских островов. Там снова заполнили бездонные потроха лайнера топливом и получили инструкции от Адмиральштаба на последний, завершающий отрезок пути.

В итоге, благополучно избежав встреч с кем-либо и «усвоив» почти 15 000 тонн угля, на подходах к проливу Фриза установили связь по радио, а вскоре и встретились с «Дойчландом». Там узнали, что он все это время в гордом одиночестве спокойно пыхтел на своих семнадцати узлах, не требуя никакого обеспечения своего перехода. При этом израсходовал в три раза меньше топлива и, срезая углы, догнал вышедшего на полторы недели раньше скорохода. Такой вот казус!

Там же лайнеры ждал еще один пароход с углем. Поскольку и на нем имелась радиостанция, быстро объединившись в отряд, немецкие суда все втроем форсировали охраняемый нашими вооруженными шхунами пролив, где их уже ждали, и благополучно добрались до юго-восточного побережья Сахалина у селения Найбучи.

Там, благодаря кое-каким подготовительным мероприятиям, проведенным силами Корсаковского порта, в самые кратчайшие сроки произвели рокировку грузов. Часть угля переправили на лайнеры, а все предназначавшееся для Владивостока – на угольный пароход, попутно ссадив три батальона Вятского полка на баржи и малые суда, а четвертый батальон прямо на берег.

Угольный пароход назывался «Принц эйтель Фридрих» компании «Норд Дойче Лойда». И был он не угольщиком, а обычным крупным грузопассажирским транспортом с ходом в пятнадцать узлов, зафрахтованным Морведом всего две недели назад в Циндао. Поэтому о нем, так же как о «Фридрихе», Гинце ничего не знал до самого последнего времени. А в штабы во Владивостоке, из соображений секретности, о них вообще не сообщали.

«Фридрих III» доставил во Владивосток полк пехоты и почти 1000 тонн чрезвычайно полезного железа. Правда сам теперь нуждался в основательном ремонте и для дальнейшего использования по прямому назначению не годился. А на «Принце», после всех манипуляций с грузами, имелось 4000 тонн боевого угля (все, что осталось после бункеровки «Кайзера») восемь больших моторных катеров, закрепленных на крышках трюмов, материалы и детали для ремонта электрических и гидравлических приводов башен. Но самое главное – столь необходимые для эскадры снаряды.

Правда тяжелых фугасов оказалось всего по два с половиной десятка на каждый из дюжины современных боеспособных в данный момент двенадцатидюймовых стволов, находившихся во Владивостоке, да по тридцать штук к десяти- и восьмидюймовкам с довеском из пяти тысяч шестидюймовых. Но зато снаряжены они были не пироксилином, а более мощным тротилом, который только в этом году начали производить в Германии, что давало основание ожидать от них гораздо большего бризантного действия. По крайней мере, так было написано в прилагавшихся к ним документах.

В дальнейшем их испытали стрельбой по морским и береговым целям. Но ввиду малочисленности всей партии ограничились опытным отстрелом только из шестидюймовок, в строжайшей секретности проведенным на полигоне в заливе Посьет и вполне оправдавшим все ожидания.

Такое серьезное пополнение, как войсками, так и ценнейшими грузами, да еще и доставленное экспресс-методом, произвело в гарнизоне и на эскадре сильное впечатление. Этот эффект многократно усилился, когда из привезенной штабной почты стало известно, что из портов Черного и Балтийского морей вышли еще более десятка судов с грузами и войсками на борту и их прибытия следует ожидать в течение ближайших двух-трех недель. Теперь появилась надежда, что кое-что все же начало меняться и там, далеко в столице, коль скоро от бессистемных капельных перевозок перешли к полноценному снабжению воюющей второй год единственной оставшейся русской крепости Дальнего Востока.