– Но как… – Дамадар насмешливо хмыкнул, и Абнер ощутил себя дураком, каким и вправду был. «Бедный слепой король». Страх заворочался внутри, пробужденный словами Дамадара, и Абнер даже приподнялся на постели, превозмогая боль. – Чероги помогли ему. И ты – ты сам привел его на эту землю.

– Да, – не стал отрицать король. Он сказал это спокойно, как будто не видел смысла что-то утаивать. – Это сделал я.

– Но почему тогда ты здесь? – У Абнера голова пошла кругом от волнения. Столько новостей он уже не мог выдержать без настоя Мейджа, а тот, как назло, куда-то запропастился. В шатре разом стало темнее – даже у огня больше не получалось противостоять надвигающейся тьме.

– Я хочу передать его тебе, Абнер. – Дамадар сделал резкий шаг вперед, и гвардейцы запоздало и нелепо наставили на него клинки. Однако Дамадар не собирался нападать – только приблизил свое лицо к лицу Абнера и усмехнулся. – Если он заберет то, зачем пришел сюда, весь мир утонет в крови. Он ослеп от жажды власти и мести. И если магия вернется, никто его не остановит. Ни ты, ни я. На рассвете, когда Якоб прибудет сюда с моими людьми, они нападут на него и передадут тебе.

Очередное предательство. Абнер устало опустился на подушки. Это колесо из человеческого дерьма, вращаясь, всю жизнь засасывало его все глубже и глубже. Вероятно, ему не будет конца.

– Но что ты попросишь взамен, Дамадар? – Голос Абнера сипел, и звучал он жалко, как площадная побирушка. – Ведь не бывает так, чтобы кто-то помогал за простую благодарность. Тем более ты должен знать, что я и сам предатель. Многого просить и ожидать от меня глупо.

– О, – Дамадар выпрямился, – пустое. Я прошу у тебя всего лишь одного – чтобы больше ни один Стравой не показывал свой жалкий зад у подножия Великаньего хребта. Слышал, ты хотел вступить в сговор с Тремя сестрами, чтобы подавить Веребур. Этого ты тоже делать не будешь. Но главное, чего я хочу – мира. У меня есть сын. Смышленый парнишка. Я не хочу, чтобы он получил в наследство королевство сплошь из костей и праха. И я знаю, как справиться с твоим недугом. Чероги умеют лечить и не такое, уж поверь мне.

Абнер молчал долго, и все мысли его, прыгая с одной на другую, никак не позволяли дать верный ответ. Да и был ли он? Дамадар не торопил, только глядел, изредка моргая, и в его проницательном взгляде Абнеру чудился алчный огонек. Он то вспыхивал, то разгорался с новой силой.

Абнер приехал сюда с твердым намерением вернуть то, что когда-то украл. Спасти свою загубленную душу, выплатить долг совести. Но вдруг есть способ обойти это, найти другую дорогу? Остаться в живых? Абнер представил Брунну. И дочь, которая осталась там, в, казалось бы, другой, давно забытой жизни. Перед ними у Абнера тоже был долг, а долги надо отдавать сполна.

Но какой из них важнее?

«Мои сны всегда сбываются».

Но вдруг ведьма ошиблась?

– Я должен подумать, – наконец сказал он. Псы, на время затихшие, снова пробудились и начали прогрызать себе путь наружу, минуя все ухищрения Мейджа. – Я позову тебя, когда будет готов ответ.

Если Дамадар и удивился, услышав слова Абнера, то виду не подал. Только коротко, без издевки, поклонился и двинулся к выходу сам, без понукания. Однако у самого полога застыл и обернулся. Тени лихорадочно скользили по его лицу, свет от жаровни вспыхивал в огненных волосах. Дамадар казался богом огня, сошедшим с гор, чтобы спасти всех, кого мог.

Но так ли это было на самом деле?

– Только не затягивайте, ваше величество. До рассвета осталась всего пара часов. А время никогда не было на вашей стороне.

Глава 19

Пляска на костях

Кто-то сердобольный набросил на нее подбитый мехом плащ и обул, но северный холод трудно обмануть – стылый ветер пробирался под одежду, сжимал затекшие и распухшие руки в ледяных оковах. Обветренные губы едва шевелились. Но не беда – Рунд нечего было больше сказать.

В ушах шумело, а когда Изнанка снова призывала Рунд, голова полнилась голосами. Мгновения пробуждения длились недолго. Рунд снова и снова проваливалась в забытье. Сон стал бы спасением, если бы его не тревожили. Ошейник оттягивал шею, но видения не оставили Рунд – напротив, врывались в дрему, как непрошеные гости.

Кто-то приносил воду и еду, и Рунд просыпалась от того, что ее зубы стучали о края кружки или жевали сухой хлеб.

– Ты умрешь, – повторял голос, в котором не было заботы и жалости. Кому он принадлежал, Рунд не могла понять. Как только она пыталась рассмотреть лицо говорившего, тьма затягивала в новый круговорот дурного марева.

«Ты умрешь» – так говорили и призраки, тени, снующие в коридорах Горта. Кишки ненасытного черного чудовища принимали в себя десятки, сотни людей. Там, на обратной стороне мира, Рунд свободно передвигалась, невидимая и безымянная. Она вглядывалась в лицо каждого, кого вороны приводили на убой. Праздники – кровавое пиршество. Человеческая кровь – плата за знания, подаренные богами.

Были среди оракулов и полукровки. Они смотрели на мир разными глазами, один из которых всегда был зеленого цвета. А на своих мучителей – с благодарностью.

Люди покорно отдавали своих сыновей и дочерей, матерей и отцов. Несколько человеческих жизней в обмен на покой и достаток – невысокая цена.

Рунд не знала имен вороньих князей. Их забыли, стерли, сожгли вместе со страницами старых книг. Но здесь они были еще живы – смеялись, плакали, кричали. Горт сменил множество хозяев, и все они были разными – и одинаково жестокими. Уродливый костяной трон, который отыскал для себя в недрах горы Якоб, был старшим братом седалища вальравнов в Горте. Черепа стояли один на одном и равнодушно рассматривали сидящих у трона людей. Словно собак, их