— Скоро будут.

Хокаге выгнул бровь, смотря на «добычу» друга. Этим же заинтересовался и Шиццу.

— А ну положи ее! Точнее поставь! Не смей трогать мою жену!

— Да мне без разницы, — пожал плечами Сенсома, качнув тело не смевшей пискнуть женщины. — Тебя взять или ее. В Конохе вы мне нужны оба, и каждый из вас пойдет за другим. Что скажешь, сын? Хочешь, чтобы я тебя взял на руки? Или покатать тебя на плечах?

— Ты слишком язвителен, — зло фыркнул Шиццу. — Маме бы понравилось.

— В другой раз, — отрезал Узукаге и неспешно зашагал к рисунку Хирузена.

Сам Хокаге только выдохнул — семейные трудности Сенсомы слишком запутанны, чтобы пытаться в них влезть. Даже ему.

Как бы то ни было, через несколько минут фуин перенесло их туда, откуда они начали. Отряд оказался около разрушенной пещеры, в которой рожала Джинчурики Девятихвостого почти сутки назад.

Их сразу приняли под руки АНБУ, медики и люди Данзо. Сам глава Корня не показывался на глаза, но его незримое присутствие читалось почти в каждом опавшем с дерева листе. Зато Кагами не скрывался и сразу же подошел к вернувшимся друзьям. Однако, улыбки на его лице не было.

— Малая кровь, — сходу начал он. — Но Лиса, как я понимаю…

— Мы упустили, — кивнул Хирузен и выдохнул дым. — Но у нас все еще остается псевдоджинчурики. Что Кушина?

— Кушина-сама!

Встрепенулся Обито, бросаясь к аловолосой женщине, сидящей у входа в заваленную пещеру и баюкающей на руках младенца. Маленький Наруто спал на руках матери здоровым, крепким сном. А сама Узумаки бессмысленно смотрела на его лицо, даже сейчас начавшее напоминать ей…

— Кушина-сама, — уже тише позвал ее Обито, подойдя. — Как вы?

Обернувшись, молодая мать встретилась взглядом с одноглазым мальчишкой-Учиха, которого когда-то обучал тот, кто был ей дорог. Воспоминания нахлынули сразу, поднимая в памяти картины того, как вся троица детей мирно ужинала у них, как она приносила им обеды. Как она любила…

— Не подходи ко мне! — рыкнула девушка, взмахом руки, тут же покрывшейся алой чакрой, отбрасывая парня прочь. — Уходи! Уходи и оставь меня!

Кагами молча покачал головой, а Хирузен еле заметным жестом остановил бросившихся в сторону Узумаки АНБУ. Пусть и пылая чакрой Лиса, Кушина больше не проявляла признаков агрессии, только лишь напряженно смотря в то место, куда упал Обито.

— Извините, — донеслось до ее ушей знакомое. — Но я не могу…

Обито вновь подошел и вновь был отброшен прочь. А потом снова и снова. Сенсома, Хирузен, Кагами, Шиццу и Сануми смотрели, не отводя взглядов, как юноша раз за разом бьется головой о стену страха, непонимания и потерянности. И не может ее пробить.

Пока не может.

— Хватит, — тихо произнес Сенсома, оказавшись рядом с девушкой и перехватывая ее руку.

Он спокойно и даже холодно посмотрел в пылающие гневом и яростью глаза Узумаки, а после так же взглянул в Шаринган Обито.

— Хватит.

Кушина разрыдалась, чуть не уронив младенца, а Обито… Обито медленно растворился в воздухе, напоследок шмыгнув носом. Сенсома не сомневался — Кушина больна. Ее разум не смог достойно справиться со всеми нагрузками последних дней. И он так же не сомневался — Обито ушел на полигон. Его разум теперь будет требовать от него изнурительных тренировок, пока его сил не хватит на то, чтобы защитить всех, кого он любит.

Пока что это — не так уж плохо.

— Что Мито-сама? — повернулся к Кагами Хирузен, когда Сенсома вернулся к ним.

Но вместо Учихи ответил Узукаге.

— Она умерла, — тихо произнес Сенсома, опустив взгляд. — Умерла, отдав Кушине чакру Лиса.

Сарутоби сглотнул, вновь обращая взор на молодую Узумаки, и покачал головой. Он был разумным человеком, но даже весь его разум всегда говорил ему, что уж Узумаки Мито его переживет. И не только его, но и его детей. Потому что она была сильной, опытной, жесткой и доброй. Именно эти качества делали ее той, кем она была.

И той, кого запомнят.

— Приказы Като Дану и Орочимару Ясягоро отправлены, — тихо прошелестел за его спиной голос Шимуры. — Пора выбирать нового Хокаге.

— Пора, — произнес Хирузен и посмотрел на Коноху.

На селение, которое ему предстоит отдать в правильные руки.

* * *

Сенсома устало вздохнул, но заставил тело идти вперед. После всех докладов, медосмотров и болтовни Ловена, сетующего на то, что он оставил их за кадром, сил физических и моральных оставалось на самом донышке, но именно это донышко ему предстояло сейчас использовать для важного разговора.

Разговора со старшим сыном.

Шиццу и Сануми выделили двухместную камеру, которую проще было бы назвать гостиничным номером. Они ни в чем не нуждались, но им строжайше запрещалось покидать выделенные помещения. В противном случае, Математик Боя, Третий Хокаге и вся королевская рать могли изменить свое к ним отношение.

Хотя… Сенсома усмехнулся. Свое отношение к сыну он пока даже не сформировал.

— Ты здесь, — недовольно выдохнул Шиццу, когда Сенсома закрыл за собой дверь. — А я надеялся, что проваляешься с ранами хотя бы неделю.

— Я уже давно не получал таких, — ответил Сенсома, проходя внутрь номера. — Поговорим.

Шиццу Акасуна был, пожалуй, сильнейшим шиноби Скрытого Песка на данный момент. И прославился он именно как кукловод, что неудивительно, если знать, кто его мать. Впрочем, то, что он — мастер тайдзюцу, тоже можно было понять, но теперь уже основываясь на том, кто является его отцом. Аловолосый джонин не стал Казекаге только потому, что люто не хотел. Он уступил свое место Расе, ставшему Четвертым из правителей Песка, после того, как Третий пропал. Шиццу отлично показал себя во время войны, заработав славу могучего воина.

Но только и всего… О том, например, что сын женат, Сенсома не знал. Да и, если честно, он и не хотел знать, потому как махнул на ребенка рукой еще двадцать лет назад. И только сегодня осознал, что был катастрофически неправ.

— Мне некогда с тобой говорить, — Шиццу скосил на него взгляд, а после посмотрел на жену. — Только если это не ты забрал моего сына.

— У меня есть внук, — Сенсома покатал на языке слово «дедушка». — Интересно.

— Сасори пропал, — тихо произнесла Сануми. — Пожалуйста, помогите нам.

— Не проси его. Он — враг, — тут же махнул рукой сын Чие.

Его отец не