обиделся, только усмехнулся в бороду. Потом его чакра собралась плотнее и образовала вокруг них подобие тумана, но только незримого. И звуки сквозь такой туман не проходили.

— Рассказывайте, дети мои, — произнес он, выдохнув. — А я посмотрю, чем смогу помочь.

Семья…

— Сасори?

Голос бабушки привлек внимание юного гения, но был недостаточно силен, чтобы по-настоящему отвлечь его. Тем не менее, повинуясь жесту юноши, кукла Джинширо вскинула руку, приветствуя бывшую Казекаге и любимую учительницу. Бабуля Чие знала повадки внука, а потому, усмехнувшись, облокотилась на стену и стала наблюдать за его работой.

Марионетки Сасори славились на всю Страну Ветра и по праву считались одними из величайших ее достояний. Гений мальчика был велик настолько, что даже великий Третий Казекаге изволил лично экзаменовать его на внеочередное повышение. Потому Сасори и работал — ему никак нельзя было ударить в грязь лицом.

Умиленно вздохнув, Чие подивилась, насколько ее внук не похож на отца. Слишком тонкий и нежный, слишком манерный и артистичный. Не родись мальчик шиноби, он бы снискал славу великого лицедея. Если Шиццу был человеком слова, воли и битвы, то его сын родился человеком искусства.

И его искусство несло смерть. Прямо как искусство его дедушки…

— Йошимицу готов, — произнес Сасори, отвлекая бабушку от мыслей. — Но вот Геноске требует улучшения.

— Ты сражался с ним, — Чие выгнула бровь. — Твой Геноске отлично показал себя против джонинов Земли. Разве тебе мало?

— Он показал, но Йошимицу показал себя куда лучше. А если Геноске не будет ему соответствовать, управление будет плохим.

— Ты хотел сказать «не идеальным».

— Разве это не то же самое?

Сасори выдохнул, понимая, что сейчас бабушка начнет очередную лекцию, и приготовившись пропустить все мимо ушей. Но Чие лишь усмехнулась, засмотревшись на ловкие пальцы внука.

— Я тобой горжусь, Сасори, — старуха похлопала парня по плечу и повернулась к выходу. — И верю в тебя.

— Да, — откликнулся он. — Я знаю.

Вероятно, она приходила сюда не за тем, чтобы сказать это, но какая разница? Пришла, увидела, что отвлекать его не стоит, и ушла, напоследок сказав что-то ободряющее. Что именно? Да какая вообще разница? Как будто от конкретики ободрение будет большим или меньшим. Все это вообще не имеет значения.

Значение имеет только сила. А сила — в искусстве.

— К Биджу! — Сасори отбросил от себя куклу Геноске. — Бесполезно! Как бы я ни был хорош — ты ужасен! Тоже мне «сильнейший джонин Кири»! Пф!

Геноске не ответил, тихо скрипнув в углу, так как уже долгие недели был мертв. Он был не первой марионеткой, которую Сасори создал из ранее живого человека, но именно на него юный гений кукловодства возлагал большие надежды. И они даже частично оправдались — при жизни являясь джонином, Геноске сохранил практически все свои умения и силу. Но это — плохой результат, потому что он не идеален.

Идеальной будет марионетка, которая приумножит свои силы после жизни. Нет, даже не так… Идеальная марионетка получит вечность. Вечность силы. Да…

— Тогда мне нужен материал, — выдохнул Сасори, вставая с рабочего стула и приводя Йошимицу в готовность. — Что-нибудь интересное…

* * *

Улицы Песка были пустынны. Услышь кто-либо мысли Сасори, он бы мог заподозрить в молодом шиноби любителя каламбуров и шуток. Но пробраться в мозг к одному из лучших кукловодов в мире не смог бы даже гений клана Яманака. Да и не был Сасори шутником. Он был Творцом и Поэтом, и его искусство подтверждало оба этих звания.

Этим он и отличался от своего отца.

— Сын, — отец кивнул, не оборачиваясь, сосредоточив все свое внимание на стойке.

Шиццу Акасуна — один из сильнейших шиноби Страны Ветра. Один из двух, если быть точным. Вторым был сам Третий Казекаге, которого считали самым могущественным шиноби, когда-либо занимавшим этот пост. Но именно что пост — не самым сильным в мире или даже в самом Песке, нет. Пока жив Шиццу Акасуна — нет.

Сасори посмотрел на домашний полигон скучающим взглядом. В обычных домах, и даже особняках, для тренировок и практики присутствуют додзе, но в своем отец организовал целый полигон. Это было практично, ибо после его серьезных тренировок додзе всякий раз приходилось бы отстраивать заново.

Большая часть врагов Ветра считала, что клан Акасуна — сильнейшие кукловоды в мире, и они были правы. Но они заблуждались, считая, что это — все, в чем силен клан. И даже в самом Ветре немногие знали, что патриарх Акасуна — Шиццу Акасуна, является еще и непревзойденным мастером тайдзюцу.

Кукловод и мастер тайдзюцу— невиданная ранее смесь. Сильно нетипичная и даже странная, чтобы навскидку определить ее потенциал. Но только не для отца — он знал все о своем потенциале и всякий раз совершенствовался, расширяя его все больше и больше.

Вот и сейчас — техника, в стойке которой он находился, была экспериментом и той самой проверкой потенциала. Отец стоял в защитной стойке, а у его левого плеча трепетал Кокуродо — его личная марионетка, рассчитанная на ведение дальнего боя.

И вот наступает миг, когда пальцы на ногах отца напрягаются, и он выстреливает своим телом вперед. Достигнув невидимого врага, он полоснул своей рукой по предполагаемой груди, и от этого движения активировался Кокуродо, раскрыв свою механическую пасть и сделав целый залп сенбонами, на которых был яд.

Не смотря в его сторону, отец отклонил голову, пропуская у уха град мелких игл, и тут же сделал подсечку. Кокуродо вновь угрожающе затрещал и атаковал сгустками жидкого пламени, выстреливаемыми из его ладоней. Предполагаемому врагу не предполагалось выжить, но Шиццу Акасуна не любил предполагать — он любил действовать наверняка.

Сасори лишь зевнул, без интереса смотря, как отец громит выдуманного врага. Безусловно, полностью доработанная, эта техника станет могучим оружием для всей Страны, но только на время. На то самое время, пока отец не состарится и не одряхлеет. Лет на десять-пятнадцать. Слишком мало.

По сравнению с вечностью, вообще все слишком мало.

Грохнул взрыв, означающий финальное движение в комбинации, и из дыма и сора, поднявшихся из-за взрывной волны, вышел отец. Он тоже не выглядел удовлетворенным своей техникой.

— Чего-то сильно не достает… — произнес он полузадумчиво. — Мои скорость и сила… тайминги… ритм… Все на высоком уровне. Но этого мало для настоящего боя. Я что-то упускаю.

— Кокуродо, —