Ты просто прояснил и придал этому смысл. Что она сделала с Бобби… – Грета передернулась. – Она же могла его убить.

– Думаешь, это была она?

– Почти наверняка. Безумие, которое я увидела в ее глазах тогда, в «Савое», перед аварией, когда рассказала ей, что Бобби женат… Она была так нездорова, а я не видела этого… – прошептала она. – Я отказывалась это видеть, Дэвид. Я сделала столько ошибок, да простит меня Бог. Я не должна была так давить на нее.

– Грета, ты не должна так строго судить себя. А сейчас лично мне очень нужно выпить чего-то крепкого. А тебе?

– Возможно, – согласилась она. – Только немного.

– Я сделаю тебе слабого джина. Сейчас вернусь.

Дэвид вышел из комнаты и пошел на кухню. Там за столом сидела Тор и читала «Телеграф». После многочасовых тяжелых воспоминаний ему показалось, что он вернулся в мир покоя и нормальной жизни.

– Ну, как она? – спросила Тор.

– Я правда пока не знаю, но после того, что я ей рассказал, думаю, что она сильно потрясена. Прости, что мне пришлось провести с ней столько времени, – сказал он, целуя ее в макушку. – Обещаю, что в Италии все тебе возмещу. Это уже через несколько дней.

Тор подняла на него глаза и сжала его руку.

– Тут ничего не поделать. Давай будем надеяться, что теперь, когда Грета все вспомнила, она больше не будет настолько от тебя зависеть.

– Да, давай. Тебе налить что-нибудь? – спросил Дэвид, подходя к новейшему холодильнику последней модели и подставляя стакан под машинку для льда.

– Нет, спасибо, – сказала Тор, снова углубляясь в газету.

Дэвид отнес напитки в гостиную и поставил перед Гретой ее бокал.

– Спасибо, – она взяла его и поднесла к губам. Дэвид увидел, что у нее дрожат руки.

– Грета, я могу чем-нибудь помочь? – спросил он, чувствуя, что сейчас надо предоставить инициативу ей самой.

– Дэвид, похоже, ты одному богу известно сколько лет только тем и занимался, что помогал мне. И Ческе, – добавила она. – Я не знаю, как смогу тебя отблагодарить. Ты был с нами все то время, что я провела в больнице. Я не знаю, как ты сумел это вынести. Я… Я во стольком виновата… Как я смогу отплатить тебе?

– Ты только что это сделала. Знаешь, я никогда не терял надежду, и то, что я оказался прав, – лучшая награда. В любом случае это последнее, что должно тебя волновать. Грета, ты моя семья, и Ческа тоже, и мы должны помогать друг другу в беде, это нормально, правда? Семья для этого и нужна. И прежде чем ты скажешь, что мы не родные по крови, – это неважно.

– ЭлДжей, должно быть, считала меня причиной погибели Марчмонта. И в определенном смысле ее самой. Хотя мне принесло некоторое облегчение понимание того, что Оуэн тоже использовал меня, как и я его. И он все эти годы любил ЭлДжей… Об этом я даже не догадывалась. И это так печально для них обоих.

– Ну, они были один упрямей другого. Иногда так бывает.

Мгновенное воспоминание о чем-то мелькнуло у Греты в голове, и она передернулась, невольно ахнув – настолько ярким оно было.

– Что такое?

– Нет, ничего. Дэвид, если ты извинишь меня, я бы пошла наверх и прилегла ненадолго. – Грета резко вскочила и вышла из комнаты. Дэвид так и не понял, что же такое она вспомнила, но решил, что это могло быть все, что угодно.

– Вот и думай тут о банке с пауками, – пробормотал он себе под нос, допил свой джин и пошел на кухню к Тор.

Грета присела на кровать. Ей страшно хотелось вернуться вниз и спросить Дэвида, верно ли, что ее последнее воспоминание было правдой; что он действительно однажды признавался ей в любви и просил выйти за него замуж.

Грета прикрыла глаза и снова увидела их за столом… да, да! Это было в Монмуте, в «Щите Грифона», и он говорил ей, что любит ее, – вся эта картина снова предстала перед ней. И по какой-то причине, которая ей самой теперь кажется невообразимой, она ему отказала. Грета изо всех сил копалась в своей затянутой паутиной памяти, отчаянно пытаясь вспомнить, почему же она так сделала.

«Терпение, Грета, терпение», – уговаривала она себя, уже поняв, что некоторые вещи сами невольно всплывают в ее мозгу, а некоторые нужно терпеливо ждать. Потому что тут же пришло другое воспоминание – нечто, что случилось потом и что, как она понимала, могло объяснить события более ясно.

Она снова закрыла глаза и, словно пытаясь поймать капризную бабочку, постаралась расслабиться и дать своим чувствам проявиться, чтобы она смогла их уловить. Какие-то картинки уже мелькали перед ней… это было в «Савое» – она узнала тяжелые серебряные приборы на столе, безупречные льняные белые скатерти… Они с Дэвидом разговаривают за обедом, и она страшно нервничает, потому что должна ему что-то сказать. А потом Дэвид говорит что-то ей, и это полностью выводит ее из равновесия… Что это было? Какие-то плохие новости, что-то, что ее потрясло…

Ческа и Бобби Кросс.

Грета открыла глаза, поняв, что это и был именно тот момент, когда она решила сказать Дэвиду, какой она была глупой, когда отказала ему несколько лет назад. Она уже была готова сказать, что любит его, и спросить, чувствует ли он еще к ней хоть что-нибудь…

А потом, тем же вечером, немного позже, они должны были встретиться, чтобы выпить, но Ческа пришла раньше, чем он, как Дэвид и рассказал. И у них произошла эта страшная ссора. Теперь Грета вспомнила, что так и не успела сказать ему все то, что так хотела сказать, потому что через несколько минут она провалилась в беспамятство…

Значит, все эти годы он так и не знал того, что она собиралась ему сказать.

Не слишком ли теперь поздно?..

«Может быть, нет», – подумала она, снова и снова прокручивая в голове его объяснение в любви и предложение, окутывающее ее теплом. С радостной улыбкой на губах Грета задремала.

– Дорогая, не хочешь подышать свежим воздухом? – спросил Дэвид у Тор на следующий день после обеда.

– Неплохая мысль. А Грета спит?

– Да.

Они пошли гулять. Тор вежливо расспрашивала его о том, что он рассказал Грете. На большую часть ее вопросов он отвечал односложно. С одной стороны, ему хотелось защитить Грету и то, что с ней происходило, но с другой – он ощущал свою вину перед Тор за то, что это Рождество вышло не совсем таким, как всем представлялось.