ли вернемся к ней в обозримом будущем.

Я бросила взгляд в окно:

– Это так, но все равно я тебе не нравилась.

– Согласен. Не нравилась. – Он метнул в меня взгляд – без улыбки, но с самым нежным выражением, о котором можно было лишь мечтать. – Но эту битву я проиграл.

Щемящее чувство вернулось, и я выдала ослепительную улыбку.

Нежное выражение сохранялось на его лице, электризуя мой мозг и сердце.

Я снова вытерла руки и сглотнула.

– Его мама такая успешная, и папа тоже, а я вот тут… не знаю, что делать со своей жизнью в тридцать три года.

Он бросил на меня взгляд, похожий на взгляд наблюдателя за бешеным енотом.

– Что? Ты считаешь, что они лучше тебя, потому что они врачи?

– Нет! – Я усмехнулась.

Его губы слегка дрогнули.

– А звучит так, ангел.

– Нет, мне нравится работать с Кларой. И в магазине. Но я все время думаю, что я… Не знаю, что мне следует попытаться сделать что-то большее. Но я даже не знаю, чем именно хотела бы заняться. Понимаю, что это не состязание и я, пожалуй, чересчур много думаю, потому что мать моего бывшего меня затравила. И, как я уже говорила, мне действительно нравится работать здесь – настолько, что я сама не ожидала. Теперь я по большей части справляюсь сама и не дергаю Клару. Представляешь?

Он кивнул, губы дрогнули еще больше.

– Представляю. – Он покосился на меня. – Ты счастлива?

Голос звучал серьезно.

Я ответила не задумываясь:

– Счастлива, как… никогда. Честно!

На его лбу снова проступили морщины.

– Правда?

– Да. Уже не помню, когда я в последний раз испытывала досаду. Разве что когда клиент остается недовольным. И то я забываю об этом уже через пять минут. Не помню, когда в последний раз я ощущала себя никчемной. Или плохой. Здесь все такие милые! Спрашивают о том, как у меня дела. Для меня это так важно, ты себе не представляешь!

Он помолчал, а потом буркнул:

– Я бешусь от мысли, что ты чувствовала себя никчемной и плохой.

Я протянула руку и сжала его плечо.

Его губы снова скривились, он отпустил руль и накрыл мою руку своей ладонью. Она была теплой.

– Мы на месте, – объявил он.

Машина свернула на очень широкую подъездную дорожку, и я, затаив дыхание, принялась смотреть по сторонам. Застройка была неплотной, при каждом доме был участок площадью не меньше двух гектаров.

– Я рад, что тебе здесь хорошо, – тихо сказал Роудс сразу после того, как припарковался.

К моим щекам прилило тепло.

Он отстегнул ремень и, повернувшись лицом ко мне и положив руки себе на колени, посмотрел на меня так, что я вся похолодела.

– Если хочешь знать, мы с Эймом тоже счастливы, что ты рядом. И ты здорово помогаешь Кларе! – Кадык у него дернулся. – Мы все благодарны за то, что ты есть в нашей жизни.

У меня защемило сердце, а голос стал какой-то странный.

– Спасибо, Роудс! Я тоже благодарна за то, что вы есть.

И тут он швырнул словесную гранату:

– Ты заслуживаешь быть счастливой.

Вместо ответа я смогла лишь улыбнуться.

Клянусь, на его лице проступило нежное выражение, а затем он выдохнул:

– Ладно, пойдем… А вот и он!

Он указал на лобовое стекло.

В дверях глинобитного дома стоял Эймос. Он махал нам рукой, и, что самое удивительное, на нем была рубашка на пуговицах. Я помахала в ответ, а он принялся жестикулировать, приглашая нас внутрь. Роудс чуть усмехнулся.

Мы вышли, улыбнувшись друг другу, после чего он взял меня за локоть. В другой руке у него было несколько бутылок вина, которые он купил вчера.

– Наконец-то! – крикнул ожидавший нас на пороге Эйм. – Дядя Джонни тоже уже в пути.

– Привет, Эйм! – сказала я, когда мы поднимались по ступенькам. – Счастливого Дня благодарения!

– Счастливого Дня благодарения! Привет, папа! – отозвался он. – Проходите, Ора! Я хочу познакомить вас с моими мамой и папой. – Он замолчал и внимательнее посмотрел на меня: – Вы выглядите…

Он осекся и покачал головой.

– И как же я выгляжу?

Я вытерла ноги о дверной коврик и вошла в дом. Роудс отпустил мой локоть и тут же положил руку мне на поясницу.

– Давай, проходи, – проговорил он, и щеки у него покраснели.

Дом был огромным – это было видно уже по прихожей.

– Я не знал, что они приезжают. Но мама позвонила, когда их самолет приземлился, поэтому я не мог сказать, что поеду с ними… Мама! – неожиданно крикнул он, когда по левую сторону от прихожей показалась кухня.

Я услышала голоса, но заметила только трех женщин. У той, которая что-то сосредоточенно помешивала, не обращая на нас внимания, волосы были такими белыми, что отдавали голубизной. Другая была постарше, лет за пятьдесят, а третья выглядела гораздо моложе. Она-то и отозвалась на оклик.

– Приехал папа Роудс и с ним Ора!

Эйм посмотрел на меня и похлопал по плечу.

В его случае это было почти объятие, так что я бы, пожалуй, прослезилась, но тут его мама, миновав кухонный островок, направилась прямо к нам. Не обращая внимания на Роудса, она подошла ко мне и протянула руку.

Ее глаза блестели.

Я протянула свою и пожала.

Ее улыбка была напряженной, но искренней. И в голосе определенно звучали слезы, когда она сказала:

– Как я рада, что наконец-то встретилась с вами, Ора! Я столько о вас слышала!

– Надеюсь, хорошее? – так же эмоционально отозвалась я.

– Исключительно хорошее, – заверила она, сдерживая улыбку. – Я даже в курсе про летучую мышь и орла.

Я невольно хихикнула и покосилась на парнишку, который стоял рядом со смущенным видом.

– Ну разумеется!

На лице женщины появилась широкая улыбка, а я рассмеялась. Она покачала головой:

– Когда он в настроении, болтает без остановки. Вылитый папочка!

Я представила болтающего без остановки Роудса, и, вероятно, у меня на лице отразилось недоумение, потому что женщина улыбнулась еще шире.

– Я про Билли. Но в основном из него слова не вытянешь, как из Роудса. Когда эти двое не в настроении, разговорить их – это как…

– Дернуть зуб мудрости без наркоза?

Роудс хмыкнул, и мы обе обернулись на него. Потом мы с мамой Эймоса снова встретились взглядами. Она улыбнулась мне, а я – ей.

– Напомните мне, чтобы перед отъездом я дала вам свой номер или имейл, и я расскажу, как все обстояло на самом деле. – Я подмигнула ей с неожиданно возникшим чувством легкости.

Роудс был прав – и насчет Дня благодарения, и насчет родителей Эймоса. Бояться явно не стоило.

Глава двадцать пятая

Я сидела за своим столом, пытаясь собрать пазл. Да сколько вообще существует оттенков красного? Никогда не думала, что я дальтоник, но упорно складывала не те оттенки, и фрагменты не совпадали.

Это наказание за то, что купила подержанный пазл, которому было лет двадцать – не меньше. Возможно, краска выцвела от времени. Как бы там ни было, все усложнилось сверх меры. И я ругала себя за то, что