Волки стали переглядываться. Недовольный ропот раздался в их рядах.

— Как так — ни злата, ни серебра? А казна?!

— А подати княжьи?! За дым-то с каждого двора взимали!

Ведьмак громко расхохотался, обращаясь к своим воинам:

— Дурачит вас Ур! Полны его сундуки и златом, и серебром!

Правитель грустно усмехнулся, покачав головой.

— И ты, ведьмак, счастлив не будешь. Твоего сокровища здесь тоже нет. Она покинула наш мир, родив тебе сына. Она воспитает его человеком. — Ур умолк на мгновение, давая ведьмаку время осмыслить его слова. — Она просила передать, что все еще любит тебя.

Стоян молчал, с ненавистью вглядываясь в Ура. Ушла? Украла его сына?! Ведьмак обернулся к Ярославу, взглянув на него магическим взором. Нить, связующая его с Чернавой, все так же сияла, словно натянутая струна.

— Ты лжешь, Ур, она все еще здесь! Я вырву с корнем твой лживый язык!!!

Правитель вздохнул, потянув из ножен меч Ратибора. Бесполезно. Свет и Тьма никогда не смогут сосуществовать в мире и согласии. Взглянув на кровавый закат, чародей лишь покачал головой. Плохо. Скоро наступит ночь, и демон станет многократно сильней.

— Да будет так, демон. Пусть все решит наш поединок. К чему проливать людскую кровь? Я принимаю твой вызов!

Глаза ведьмака наполнились тьмой, стальные пальцы стиснули рукоять меча. Демон жадно ловил взгляд чародея, пытаясь опутать его колдовством.

Вдруг ведьмак испуганно съежился, отступив назад и склонившись в поклоне. Из воинского строя вышел Ярослав, неторопливо вынимая меч из ножен.

— Ты расстроил меня, сын. — Клинок медведича вдруг обернулся кривой клюкой. Волосы Ярослава блеснули серебром, широкие плечи ссутулились, и ледяной взгляд Чернобога впился в ведьмака. — Ты утратил Веды. Ты потерял братьев. Ты даже собственного сына не смог сохранить. Ты жалок!

Стоян печально склонил голову, молчаливо принимая горькие слова Отца. Взгляд Чернобога пал на Правителя. Надменная усмешка промелькнула на устах старика.

— Как смеешь ты, червь, стоять на моем пути? Неужели ты столь глуп, что не боишься меня? Или ты возомнил себя равным Богам?!!

Правитель склонился в почтительном поклоне перед темным Богом и спокойно ответил:

— Во мне нет гордыни. Я преклоняюсь перед твоей божественной сутью, но следую путем Прави. Дети Урая славят Белобога. — Чародей гордо расправил плечи, уверенно взглянув Чернобогу в глаза. Сердце его испуганно трепетало в груди, отсчитывая последние мгновения жизни. — Не дари мне лихой судьбы, Повелитель Тьмы.

Чернобог сурово поджал губы, возмущенно ударив клюкой оземь.

— Прославляешь Белобога?! Глупец!!! — Рука старца метнулась к Уру, хватая его за подбородок. Голубые глаза Чернобога поглотили его своим взором, изучая душу зарвавшегося смертного. — Просишь не дарить тебе лихой судьбы? Моли об этом моего пресветлого брата! Быть может, он смилостивится и снизойдет до тебя…

— Оставь его, брат мой.

Стражи Капища удивленно расступились, пропуская Малюту. Меч в руках медведича вытянулся, обернувшись стройным дубовым посохом. Глаза Белобога вспыхнули солнечным сиянием, насмешливо взглянув на темного брата.

— Неужели простой смертный удостоился внимания самого Чернобога? Значит, он чего-то да стоит?

Ладонь Чернобога разжалась, отпуская чародея. Недовольство промелькнуло на его лице, сетуя на минутную слабость. Нет славы в победе над слабым противником. Смертный не может быть ровней ему — Богу.

Белобог одобрительно кивнул головой, взглянув на уходящее с небосвода светило. Последние его лучи блеснули над горизонтом, оповещая о наступлении ночи. Взмахнув посохом, Белобог вонзил его в свою тень, воскликнув:

— Да остановится время, как неподвижна тень моя.

Замерли люди в ожидании битвы, повисли птицы в полете, несущиеся по морю волны застыли неподвижными белыми барашками. Ведьмак, с ненавистью взирающий на Белобога, Правитель, с облегчением прикоснувшийся ладонью к груди. Время остановилось, ибо не должны смертные слышать, о чем говорят Боги. Суровые взгляды божественных братьев встретились, словно испытывая волю друг друга. Белобог грустно улыбнулся, первым нарушив тишину:

— Я долго думал над твоими словами. Ты прав, брат, — мои творения неидеальны. Как неидеальны и мы с тобой в глазах нашего Отца. Две части единого целого — мы не можем существовать друг без друга. Я признаю свою ошибку, брат. Люди слабы от самого своего рождения. Они податливы к соблазнам твоих слуг, они медлительны в развитии. Но я не виню их, ибо они молоды. Их жизнь длится лишь миг. Но они верят в нас! — Белобог вздохнул, опираясь на свой посох и грустно глядя брату в глаза. Тысячи раз он говорил ему эти слова и никогда не находил отклика в его душе. Значит, не нашел он верных слов, если брат оставался глух к его мольбам. Значит, не прошел он свое испытание, которое длится вечность. — Они славят и любят нас, брат. Даже тебе — Чернобогу — они благодарны, когда лихая судьба минует их. И искра, от которой зародилась их жизнь, сторицей возвращается в закрома Творца. Они дают нам силы творить новые миры на безжизненном просторе Великой Пустоты. Иногда мне кажется, что я строю песочные замки. А затем прилетаешь ты и, как смерч, разрушаешь все, что создано мной. Так более не может продолжаться, мы должны заключить перемирие. Позволишь ли ты обнять тебя, брат мой? Отец будет рад вновь увидеть нас вместе. Прими же мой мир.

Белобог распростер свои объятия, желая заключить в них брата. Покачнувшись тенью, Чернобог отшатнулся, ускользая от него.

— Невозможно обнять собственную тень, брат. Ты всегда попирал меня своей стопой, словно не замечая. И сейчас, когда моя победа близка, ты предлагаешь мне мир?! — Повелитель Тьмы взмахнул рукой, угрожающе потрясая своей кривой клюкой. — Я завоюю все твои миры! Твои создания станут моими рабами! Страх и отчаяние заставят их поклоняться новым Богам, ибо старые боги будут глухи к их мольбам. Я построю новые капища — Храмы Скорби! И в тех храмах никогда не будет радости, в них не будут славить богов. В них будут идти с горем и печалью! И тогда наступит час моей славы — славы Чернобога!!!

Клюка ударила, схлестнувшись с посохом, и в небесах прогремел гром. Сверкнула молния, ужалив сошедшихся в битве Богов. Так Творец негодовал, видя безумие своих сыновей.

Время вновь потекло привычной рекой. Солнце испуганно спряталось за горизонт, отдавая Землю во власть ночи. Все присутствующие вдруг встрепенулись, видя, как Боги сошлись в поединке.

— Во славу Чернобога!

Ведьмак взмахнул своим темным клинком. Слова заклятий потекли бурной рекой, вырываясь из глубин его черной души. Долгие годы сила копилась в нем, дожидаясь своего часа. И вот день решающей битвы настал. Выплескивая силу неудержимым потоком, Стоян ликовал — он бился рядом со своим Отцом!

— К семи буйным ветрам взываю. На семи столпах замки отпираю. Ступайте в Явь, сыновья Стрибога. Не гуляйте в полях, не почивайте в лугах. На гору Меру ступайте, с землей ту гору сровняйте! — На море поднялись штормовые волны, и могучий порыв ветра закружился вихрем, устремившись к месту сражения. Вбирая в себя песок и камень побережья, смерч загудел, словно миллионы диких пчел сбились в единый рой. — Да сольются семь сыновей в едином вдохе. Да содрогнется Явь в печальном вздохе. Да покорны вы будете воле моей, как зубам покорен язык без костей. Именем Нави взываю! Печатью Отца-Чернобога скрепляю!!!