Любите друзей, храните мир меж родами.

Умеренность во всем блюдите. Как ты муж ей один, так и она жена твоя единая. Храните свой очаг.

В труде праведном проживете — в Вышние Миры последуете».

Голос камня умолк, а вместе с ним погасло и сияние волшебных рун. Малюта с Беспутой склонились в поклоне, благодаря Алатырь за мудрые слова. Растерянно переглянувшись, пара направилась к Правителю, вновь ступив на огненную дорогу. Сердца их радостно трепетали в груди от прикосновения к чуду. Едва ступив на твердую землю, медведич обернулся. Огненная дорога, ведущая к камню, исчезла, осыпаясь искристым дождем в пустоту бездны. Ноги медведича дрогнули от волнения, и он крепко обнял Беспуту:

— Чудной камень. Словно в самую душу заглянул, теплом своим согревая. И слова ведь простые говорил, понятные.

— И нет в мире мудрее тех слов, — произнес Правитель, с улыбкой встречая их у порога. — Сам Сварог, создатель вселенной благословил ваш союз. И рек он вам главную мудрость — мудрость, как должно жить по Прави. Главное помните: совесть — мерило наших деяний. И не научат этому ни Веды, ни многомудрые учителя. Человек сам себе и судья, и советчик, если с совестью своей он в ладах. Вот и все, медведич, теперь и я со спокойной совестью исполню свой долг. Трудно вам будет — друг в друге опору ищите. Если выпадет кому из вас одному остаться, помните: никто не одинок в этом мире, ибо в каждом из нас живет Творец. Он наставляет нас, помогает нам, любит нас. Благодарите и вы Его за любовь деяньями праведными. Славьте Его, не разделяя ликов, ибо един Он. Славьте, не преклоняя колен. Не рабами Он создал вас, а детьми своими, чадами любимыми.

Правитель отвернулся, направившись к выходу. По щеке Великого Ура скатилась слеза. Сегодня он дал человечеству последние слова наставления. И он знал — эти слова пали на благодатную почву. И взрастут они высокими и сильными колосьями, роняя на землю свои налитые зерна. И каждое зерно даст жизнь десяткам новых колосьев. И вновь утвердится на Земле Правь. И утвердит ее Малюта из рода Медведя. Тот, кто был избран богами для продолжения Рода человеческого.

Баю-баюшки-баю,

Песню сонную пою.

Спит мышонок, спит лиса,

Закрывай и ты глаза.

Скачет в небе колесница,

На закат Ярило мчится.

Обернется он Луной,

Чтоб в ночи хранить покой.

Баю-баюшки-баю,

Песню дивную пою.

В ночь укроет небеса,

Звезд сияющих роса.

Закрывай, мой милый, глазки,

Кот Баюн расскажет сказку.

Баю-баюшки-баю…

* * *

Стоя у окна, Чернава баюкала малыша, нежно прижимая его к груди. Младенец сонно зевал, то и дело вглядываясь в лицо матери, словно изучая ее. Чернава улыбнулась, глядя в его карие глаза.

— Смешной. У всех деток глазки голубые, а твои от рождения карие, словно угольки. — Она грустно вздохнула, вдруг вспомнив темные глаза Стояна. — Ты похож на своего отца. Спи, Мстиславушка.

Глаза малыша закрылись, и он сонно засопел, убаюканный материнской песней.

Дверь горницы тихо открылась, и на пороге появился Правитель. Обернувшись, Чернава радостно улыбнулась, гордо прижимая к груди свое маленькое сокровище.

— Сын, — прошептала она, подходя к чародею. Вдруг, словно оступившись, Чернава отшатнулась. — Ты?!

Малюта неторопливо переступил порог, входя вслед за Правителем. Его глаза лишь вскользь коснулись Чернавы, остановившись на младенце в ее руках. Инстинктивно пряча ребенка от его глаз, Чернава промолвила:

— Не смотри так. Не виноват он в том, что у нас с тобой не сложилось…

Малюта горько усмехнулся, возвращаясь взглядом к девушке и пристально разглядывая ее лицо.

— Не бойся. Не держу более на тебя зла. Переболело. Вот дела-то! Думал, встречу тебя, и сердце лопнет от волнения. А оно даже не екнуло… Значит, не принадлежит оно тебе более.

Вслед за медведичем в горницу вошла Беспута. Подойдя к Малюте, она нежно прижалась к нему, впившись в Чернаву холодным угрожающим взглядом. Глаза девушек встретились, молчаливо расставляя все на свои места.

Правитель откашлялся, нарушая неловкую тишину:

— Вот и хорошо. Вот и славненько. — Он подошел к Чернаве, разглядывая спящего малыша. Мстислав тихо сопел, приткнувшись лицом к материнской груди. Его личико еще не успело налиться очаровательной красотой, присущей невинным младенцам. Ур удивленно покачал головой: — Дите как дите. Кто бы подумал, что в этом маленьком хрупком тельце заключена столь разрушительная сила.

Малыш недовольно заворочался, обеспокоенный столь пристальным вниманием к себе. Правитель отстранился, переведя взгляд на Чернаву.

— Готова ли ты?

Девушка опустила взор, пряча накатившие на глаза слезы.

— Боюсь я. Только нет для меня иного пути.

Правитель молчаливо кивнул, прислушавшись к топоту шагов.

— Пора, Чернава. Собирайся.

Дверь распахнулась, и в горницу ворвался испуганный Беримир. Едва отдышавшись, старшина вытянулся в струнку перед Правителем.

— Корабли подошли к острову. Вся стража уж на пристани собралась. Торопись, Великий, без тебя не устоять нам.

Чародей молчаливо кивнул, уводя Чернаву длинными коридорами Капища. Старшина непонимающе развел руками, растерянно прошептав:

— Дык близко они уже…

— Не журись, старшина! — Малюта хлопнул Беримира по плечу, бросив прощальный взгляд вслед Чернаве. — Не до битвы ему сейчас. На то верные воины остались — ты да я. — Медведич вздохнул, вынимая из ножен меч Лиходея. — Вот клинок себе ведьмачий справил. Хороша сталь! Как думаешь, Беримир, пройдет мимо меня хоть один вражий воин, если любимая моя на горе меня дожидаться станет?

Беримир усмехнулся, смерив взглядом могучую фигуру медведича.

— Ну, разве что если на вершине ждать тебя будет. Тогда, может, и выстоим.

Малюта рассмеялся, подмигнув растерявшейся невесте.

— Слышала, милая? Ступай на самую вершину, туда, где ладьи Уров стоят. — Беспута открыла рот, желая воспротивиться его наигранному веселью. Она ведь все понимала — уберечь от беды он ее хочет. — Ступай, говорю, не перечь мужу на людях!

Медведич грозно нахмурил брови, изображая недовольство. Направившись к выходу, колдунья сверкнула гневным взглядом, фыркнув:

— Над дружиной своей командовать будешь!

Малюта ловко поймал ее за руку, притягивая к себе и крепко прижимая к груди.

— Люблю тебя, рыжая, — ласково проговорил он, зарывшись лицом в ее волосы. — Жди на вершине. Приду за тобой.