– А, мой дорогой лорд Каллеман, вот и вы, наконец.

Пожилой мужчина, сидящий в одном из кресел в глубине огромного овального зала, благодушно улыбнулся и погладил пристроившуюся на его коленях болонку.

– Не жалуете вы нас своим присутствием, не жалуете, – король чуть подался вперед, и его полное, затянутое в узкий современный костюм тело некрасиво колыхнулось. Шавка чуть слышно тявкнула.

– Ну, что ты, Пати? Эрикен не так плох, как кажется, – усмехнулся монарх. – На-ка, держи, – он взял со стоящего на небольшом столике подноса пирожное и протянул его собачонке. Та громко зачавкала. – Кушай, Патюсенька, кушай, моя маленькая.

Вильгельм сюсюкал, поглаживая жующую шавку, но глазки его не отрывались от Эрика.

Я из-под ресниц разглядывала короля. Вживую он выглядел совсем не так внушительно, как на своих многочисленных портретах и фотографиях. Простое некрасивое лицо, широкие седые брови, слегка оттопыренная нижняя губа, редкая бородка, растущая неопрятными кусками на подбородке – передо мной сидел старый, не очень здоровый человек, с непростым характером и явной привычкой повелевать всем и вся.

– Впервые на моей памяти лорд Каллеман пожаловал во дворец не один, а со спутницей, – Вильгельм, как и многие аристократы, говорил немного в нос, и его гнусавый голос гулко разносился по залу. – Это такой редкий случай. Подойдите ближе, мои дорогие.

Нам досталась еще одна улыбка. Правда, при всей ее доброжелательности я не торопилась расслабляться. Внутреннее чутье подсказывало, что сидящий передо мной толстячок весьма непрост.

– Ну же, идите сюда, – не выходя из образа доброго дядюшки, подозвал нас монарх.

Эрик сжал мою ладонь, лежащую на сгибе его руки, и двинулся вперед. Я шла рядом, незаметно разглядывая окружающих. Общество, присутствующее на неофициальном приеме, было небольшим. Четыре леди и пятеро лордов, причем двое из них, весьма преклонного возраста, стояли по обе стороны от монарха и смотрели на нас с плохо скрытым любопытством. Одна дама даже лорнет достала и пристально разглядывала меня сквозь стеклянные окуляры.

– Да, Эрикен, ты не частый гость во дворце, – слегка насмешливо произнес король, когда мы снова склонились перед ним в поклонах. – Если бы не эта юная леди, боюсь, мы бы еще долго тебя не увидели.

Болонка злобно тявкнула, а Вильгельм широко улыбнулся, отчего его толстые щеки собрались складками, придав монарху сходство с престарелым мопсом.

– Подойди ближе, дитя, – обратился он ко мне.

Пухлая рука, унизанная кольцами, протянулась в мою сторону.

– Сир.

Я склонилась над ней и коснулась губами. Никакого пиетета перед королем я не испытывала, но правила нужно было соблюдать.

– Ну-ка, посмотри на меня, – приказал Вильгельм. – О да, я узнаю эти глаза. У твоей матери были такие же. Чудесные синие глаза, – мечтательно повторил он. – Жаль, что она умерла так рано.

Я опустила взгляд, надеясь, что королю не придет в голову мучить меня расспросами о моих почивших «родителях», но Вильгельм уже потерял ко мне интерес. Он повернулся к Каллеману и спросил:

– Эрикен, скажи, когда прекратятся эти безобразия?

Придворные незаметно переглянулись.

– О чем вы, Ваше величество?

– Все эти похищения, нападения, – король неопределенно покрутил в воздухе пальцами, и многочисленные перстни засверкали в свете бирольных аров. – Как долго это будет продолжаться?

– Мы делаем все возможное, сир.

– Да? Надеюсь, – Вильгельм задумчиво погладил болонку. – А Горн? Он куда смотрит? Кстати, я пригласил сегодня и его, но лорд Карающий почему-то не торопится почтить нас своим присутствием.

На лице короля появилось обиженное выражение, отчего сходство с мопсом только усилилось. Мелкая белая шавка злобно оскалила зубы, видимо, поддерживая своего хозяина.

– Лорд Фредерик Отто Горн, граф Эргольский и Санресский, – доложил, в этот момент, слуга.

– О, а вот и он, – монарх растянул губы в улыбке. Правда, маленькие темно-карие глазки смотрели недобро, насторожено. Я бы даже сказала, с опаской.

– Ваше величество.

Дерек вошел в зал и коротко поклонился. Я невольно отметила, что выглядит он довольно бледным, но все равно невероятно красивым.

– Фредерик.

Вильгельм поерзал в кресле и выпятил внушительный живот. Болонка тоже завозилась, пытаясь устроиться удобнее.

– Ты не часто балуешь нас своими посещениями, Дерек. И все больше по делу, – нарочито добродушно произнес король, но я видела, как недовольно поджались его тонкие губы. – Правда, сегодня я позвал тебя не для доклада. Так, захотелось поболтать, обсудить всякие разные новости. Кстати, ты знаком с баронессой Корф?

Вильгельм впился взглядом в Горна.

– Да, Ваше величество.

Граф отвечал коротко, без капли подобострастия.

– Как замечательно! – неизвестно чему обрадовался монарх. – Я даже слышал, что баронесса принимала участие в твоем лечении?

– Это правда, сир. Леди Корф – прекрасный доктор, ей удалось поставить меня на ноги.

– А сейчас она работает в твоем ведомстве, не так ли?

– Да, Ваше величество.

– Превосходно. Это так вдохновляет.

Вильгельм мечтательно вздохнул, но тут же неуловимо посерьезнел. Все его добродушие куда-то делось, взгляд стал цепким, настороженным, мопсовские складки сложились в некрасивую подозрительную гримасу.

– Ты был у Бравенского?

Карие глазки короля неотрывно наблюдали за графом. Пухлые пальцы, унизанные кольцами, беспокойно дергались, поглаживая белую шерсть болонки.

– Да, Ваше величество.

– И что? Он правда так плох?

– Увы, сир. Герцог умирает.

– На моей памяти, он умирает уже пятый раз.

– Боюсь, сейчас все серьезно.

– Да? Ну что ж. Это печально, – вздохнул Вильгельм. – Ты слышишь, Эрни? Твой старый друг решил покинуть этот мир, – обратился он к сухонькому старичку, в старинном бархатном камзоле и невероятных туфлях с огромными пряжками.

– Да? Простите, сир, но я этому не верю, – покачал головой Эрни. – Алластер любит водить окружающих за нос. Знает, с каким нетерпением все ждут его смерти, вот и устраивает время от времени подобные развлечения.

– Полагаешь, он не умрет?

– Уверен в этом, сир, – убежденно ответил старик. – Такие, как он, не умирают.

Лица придворных вытянулись. Одна из дам бросила взгляд на Горна, и я поразилась, сколько ненависти было в ее темно-карих глазах.

– Слышишь, Фредерик? Никто не верит, что герцог при смерти.

– И, тем не менее, это так, Ваше величество, – спокойно ответил Горн.