спускать глаз с императрицы и ребёнка, опасность пока не миновала, — отрывисто приказал Жнец душ Теням рода и встретился взглядом с Эмией.

— Это она? — чуть слышно прошептала молодая женщина.

— Она, — глухо ответил император.

— Вернулась?

— Да, — Майстрим наконец отмер и бросился вслед за фурией.

Но он потерял слишком много времени и, когда выбежал из дворца, в сумрачном небе увидел лишь удаляющуюся чёрную точку. Сердце подсказало, что это была…

— Еления!!! Еля!!! Еля!!!

Это был крик раненой души.

Крик одинокого сердца.

Крик того, кто никогда не терял надежды, что его любимая, единственная, его душа и сердце вернётся к нему.

Майстрим застыл, устремив потрясённый взгляд в небо.

Где его крылья?!

Как догнать её?!

Как вернуть?!

Как… прикоснуться, сжать в объятиях и больше никогда не отпускать?

Майстрима затрясло. От бессилия. От острой тоски, которая безжалостно вгрызлась в измученное ожиданием сердце.

Его девочка вернулась.

Спустя десять лет.

Стала полноценной фурией. Невероятной. Сильной. С крыльями, созданными из тёмной магии, — часть Неё так и осталась в Елении…

Почему же она улетела?..

Почему попрощалась?..

Краем глаза император уловил в небе многочисленные чёрные точки, которые стремительно приближались.

Сердце застыло. Вдруг?

Через несколько минут Бердайн Огдэн со своими воительницами спустилась на землю, фурии окружили императора, а Май переводил взгляд, полный надежды, с одного лица на другое, искал… но Елении среди них не было.

— Ты видел её, — сразу поняла королева Бердайн.

— Видел, — хмуро отозвался Май.

— Еля почувствовала, что ты в беде, — холодно проговорила Верховная Фурия. — Значит, она успела?

— Успела.

— Улетела?

— Улетела.

— Вы поговорили?

— Нет. Она попрощалась и… всё. Я не понимаю…

— А чего ты хотел? В благодарность за спасение пригласить её на ужин с семьей? — язвительно заметила королева.

— Ваше величество, я не понимаю вас, — скрипнул зубами Жнец. — Сначала вы скрываете, что Еля вернулась, теперь язвите. В чём дело?

— Еления пытается забыть тебя. Оставь её в покое.

Некоторое время Майстрим Данери смотрел на королеву совершенно непонятным взглядом, но фурии невольно сделали шаг назад. Бердайн тоже напряглась. Майстрим сделал шаг к королеве, и ещё один, пока не врос перед ней сильными мускулистыми ногами в землю.

— Что значит «забыть»?! Что вы ей сказали?! — в дикой ярости прошипел Жнец и схватил королеву за горло, в силой сдавливая его.

Шокированная Бердайн чёрными ямами уставилась на взбешенного Мая, фурии повисли на императоре, пытаясь разжать его каменные пальцы.

— Что вы ей сказали?! — снова просипел Жнец.

Бердайн захрипела, забилась в исступлении, чувствуя, что воздух уже не проходит в лёгкие, крылья за спиной раскрылись и забились. С огромным трудом с помощью своих воительниц королева освободилась от захвата Майстрима и зло уставилась в совершенно белое лицо императора, на котором яростным огнём горели красные глаза.

Фурии окружили Бердайн и Мая, не сводя настороженных испуганных глаз с императора Ровении.

— Правду, — еле слышно ответила королева, потирая изувеченное горло.

— Какую правду?! — прорычал Майстрим, снова подступая к фурии. — Правда была одна! И она не должна была её обидеть!

— Не ори на меня! — с досадой прохрипела королева. — Мал ещё! Я сказала, что ты женился три года назад, что у тебя ребёнок, наследник. Всё. Еления поняла, что ты забыл её.

— Женился, значит. И наследник у меня, — медленно выговаривая слова, ледяным тоном процедил Майстрим. — Я забыл? Так и сказали? — на миг он замолчал, а потом заорал так, что фурии вздрогнули от ужаса, а сама Бердайн чуть позорно не свалилась в обморок: — Вы рехнулись, ваше величество?! Спятили на старости лет?!

Бердайн Огдэн в ярости сощурила глаза-ямы, её начинал пугать этот странный разговор.

— Девочки, мы улетаем. Тут и без нас уже разобрались, — резко скомандовала она, но Майстрим Данери не дал ей улететь, ловко и решительно схватив королеву за одно из крыльев, с силой сжимая то в кулаке.

— Ай! — вскрикнула поражённая фурия. — Да ты взбесился, что ли? Да что нашло на тебя?!

— Я жду Елю десять лет, — жёстко процедил император Ровении. — Десять. Гребанных. Лет. Полных. Одиночества. Без. Неё. А она… прощается со мной. Прощается. Что. Нашло. На меня?!

— Ждёшь?.. — зло процедила Бердайн. — Ты не дождался её, мальчик. Ты недостоин её любви.

Некоторое время Жнец молчал, сжимая в кулаке крыло королевы, сминая его, ломая, а Бердайн мрачно смотрела на императора и ждала, когда тот, наконец, станет вменяем и отпустит её.

— Вы читали письма, которые я отправил перед женитьбой? — тихо и обманчиво спокойно проговорил император Ровении, принимая свой обычный облик.

— Нет, — сквозь зубы процедила Бердайн. — Я сожгла первое письмо. Затем сожгла второе. И третье тоже. Я не читаю письма предателей.

— Предатель, значит, — в ответ сдержанно произнёс Май. — Вы не отвечали на фоннор, не пытались связаться сами. Не ответили ни на одно из писем… И сожгли все письма, не читая?! — Май не верил своим ушам. — Еления, благодаря вам, теперь считает, что я… — голос Мая сорвался, — что я её предал, не дождался…

Взгляд королевы стал растерянным.

— Что вы наделали?! Вы… — Май не в силах был больше говорить. Он разжал пальцы и отпустил изувеченное крыло королевы, страшный взгляд холодных серых глаз заставил Верховную фурию отступить на шаг назад.

— Что было в письмах? — глухо спросила фурия, уже понимая, что три года назад совершила ужасную ошибку.

— То, что вы должны были передать Елении, если бы она первой увидела вас после возвращения, — ровным ледяным тоном ответил Май.

— Что именно?

— Теперь это не имеет значения, — жестко ответил император.

Фурия мрачно уставилась на бледного взбешённого мужчину.

— Когда она вернулась? — прошептал Майстрим.

Бердайн стало вдруг страшно отвечать на этот вопрос.

— Когда?! — яростный рык Майстрима снова заставил королеву и остальных фурий вздрогнуть всем телом.

— Два месяца назад.

Май сжал пальцы в кулаки, огромным усилием воли заставляя себя оставаться на месте, сдерживая неудержимое желание наброситься на королеву фурий и придушить её.

— Я всё объяснил в письме. Вам и Мадлен. Больше никто не знал правду в этом мире. Ни одна живая душа.