– Ты изменилась, – промолвил кузнец.

– Я здесь такая, какая была раньше, – задумчиво ответила Сандра. – Такой я помню себя лучше всего: свободной, молодой и красивой.

Сьяльстирика издала протяжный рык, который шёл, казалось, из самого чрева. Стейнер изо всех сил старался не паниковать и не сбежать за ближайшее дерево.

– Скажи ей, – велела жрица.

– Что сказать?

– Что тебе нужна помощь.

– Она поймёт?

– Просто подумай, представь картину в голове.

Стейнер подумал о Циндерфеле и о путешествии в облаках на Сьяльстирике.

– Отлично, – прошептала Сандра. – Что ещё?

Он представил, как дракон вытягивает длинную шею и нападает на солдат, раскрыв пасть и демонстрируя ряды зубов. Он вообразил, как большие крылья ударяют Ширинова и сбивают его в море.

– Замечательно, – похвалила Сандра.

Стейнер глубоко вдохнул и внезапно почувствовал, как его руки широко раскинулись, стали сильными и великолепными. Нет, это были не руки. Крылья! Сьяльстирика распахнула крылья, почти накрыв собой поляну. Серебряные чешуйки сверкали и переливались изумительными сине-фиолетовыми оттенками. Последовал момент ожидания, сопровождаемый напряжением и беспокойством. Кузнец представил, как когти хватают его и несут прямо в небеса.

– Она почувствует страх, – предупредила жрица. – Очисти свой разум!

Дракон взмахнул крыльями, и порыв воздуха заколыхал листья и ветки. Очередной взмах огромного серебристого крыла оттолкнул Стейнера назад, и он закрыл рукой глаза.

– Смотри, – воскликнула Сандра голосом, полным благоговения.

Над кронами деревьев, на фоне безоблачного бледно-голубого неба, Сьяльстирика взбивала воздух мощными крыльями.

– Она готова к полёту, – сообщила Сандра. – А ты?

Стейнер кивнул.

– Да хранит меня Фрёйа, – прошептал он.

– Быстро же они прибыли, – подметила Хьелль, пытаясь отдышаться.

Она не рыла могил и не могла сказать, что вопрос погребения её слишком заботил. Над головами на дереве уселись вороны, взывая друг к другу, расправляя свои чёрные крылья.

Марек поднял глаза от выкопанной земли и оглядел поляну: повсюду лежали тела Охранцев, а измочаленные после битвы деревья наблюдали за сценой опустошения. На земле валялись обломки ветвей и перевернутые валуны.

– Вороны, – обратила внимание госпожа Камалова. – Старуха сидела снаружи хижины, глядя на запустение, будто в трансе. – У леди Фрейны повсюду есть посланцы, которые откликаются на зов смерти.

– Будем надеяться, никто больше не погибнет, – безрадостно пробормотала Хьелльрунн.

– Все мы умрём, – возразила наставница. – Это единственная правда, которую можно не ставить под сомнение.

– На какую глубину копать? – спросила Хьелль, бросив взгляд на отца, который не сводил сердитых глаз с Зоркой.

– Несколько футов, – отрезал Марек после паузы. – Иначе падальщики доберутся. Кстати, изнутри рыть проще.

Хьелльрунн спрыгнула в яму, погрузила лопату в почву и принялась копать всё глубже и глубже.

Спустя долгие минуты куча земли заметно выросла, и Хьелль остановилась, чтобы перевести дух.

– Мне всё время кажется, что он в своём доме в городе, – грустно прошептала девушка. – Как будто он придёт к нам вечером с пустыми карманами, но широкой лучезарной улыбкой.

Она посмотрела на тело, завёрнутое в старое полотно. Не слишком роскошный саван, но что поделать. Хьелль понадеялась, что Вернер поймёт.

– Знаю, – согласился Марек со слезами на глазах. – Сложно сейчас, да и всегда так будет. Иногда будешь вспоминать о нём, как о старом друге, который просто переехал в другой город. Но потом боль и грусть всё равно о себе дадут знать.

Хьелльрунн вытерла слёзы тыльной стороной грязной руки.

– Сначала брат, теперь дядя.

– Вернер умер, защищая тебя. Пал смертью героя. Он не утонул в шквале и не получил ножевое ранение в драке в баре. Он погиб достойно, сопротивляясь Империи, защищая любимых людей. А Стейнер жив.

– Умрёт, если мы до острова не доберёмся.

– Не говори так. Он не умрёт.

Внимание отца и дочери привлёк проблеск света. Госпожа Камалова приблизилась к ним с фонарём.

– Темнеет быстро. – Голос прозвучал скрипуче; глаза не могли сосредоточиться. – Одной Фрейне известно, зачем ты привёл семью так далеко на север.

– Хотел быть рядом с островом. На какое-то время жену отослали на Владибогдан. После её смерти… я так и не смог оправиться… Не смог начать новую жизнь.

Хьелльрунн выбралась из могилы.

– Она была Зоркой, а ты – простым солдатом. Что-то не вяжется.

– Маловероятная комбинация, – согласилась госпожа Камалова.

– Не таким уж простым. Я был сержантом и давно её знал. Сами понимаете, когда служишь вместе, случается разное. Доверие можно заслужить и у тех, кто в маске. – Марек со вздохом посмотрел на темнеющее небо. – Мы всегда понимали ошибки Империи, но надеялись, что со временем всё изменится. Надеялись на менее самодовольных лидеров, менее нетерпимых и менее мстительных.

– Долго же вы ждали, – ответила Камалова. – Как и все мы.

– С властью так всегда. – Отец отвёл взгляд от множества трупов и поляны, где у ворон начинался ужасающий пир. – В руках великого человека колдовство становится благом. Слабый же сделает его вечным проклятием.

Хьелльрунн вспомнила, как магия овладела ею, подняла с земли и охватила тело, как неукротимая буря.

– Я не хочу пользоваться силами, – призналась она. – Точно не после сегодняшнего дня.

Госпожа Камалова и Марек изумлённо уставились на девушку.

– Похорони Вернера сам, – добавила она. – Я не могу на это смотреть. Я не…

Все слова застряли в горле и были смыты слезами. Хьелль ушла, небрежно бросив лопату.

Госпожа Камалова нашла её на полу хижины, глядящей на пламя в надежде забыть о трупах снаружи и о том, что сделала. В тишине слышалось дыхание старухи.

– Жаль, что от крыши почти ничего не осталось, – посетовала Камалова. – И жаль, что так скоро придётся возвращаться домой. Я только успела обосноваться.