— Это ещё что такое? — Пробормотал он.

— Хопперы, — предупредил кто-то.

На вид эти устройства казались безобидными: полусферической формы, с зелёной лампочкой посередине и тремя острыми ножками, вонзившимися в асфальт. Олег уже хотел было пройти мимо них дальше, но его остановили, схватив за руку.

— Стойте! Это же хопперы, не подходите.

— Что?

— Мины, — пояснил повстанец с седеющими висками, — реагируют на движение. Но не как обычные мины, от этих убежать невозможно. Даже если просто пройти мимо, сработает датчик движения и они прыгнут в твою сторону…

— Прыгнут? — Удивился Олег.

— Так точно, — кивнул повстанец, — до двух метров, очень быстро. Поэтому их так и назвали, от английского «to hop» («прыгать»). Был у нас один такой, ему удалось пробежать мимо хоппера и остаться в живых. Но, сами понимаете, с раздробленными ногами особо не повоюешь… Придётся искать другой путь.

Олег нахмурился: возвращаться совсем не хотелось. Времени было мало, а делать крюк — в этом явно не было ничего хорошего. И вдруг ему пришла идея. Он снял со спины уже почти позабытую грави-пушку. Она уже выручала его в безвыходных ситуациях. Вдруг и сейчас сработает?

— Отойдите все! — Быстро сказал он и направил устройство на мину.

— Нет! — Крикнул кто-то, увидев, что делает Олег, но замолк на полуслове.

Под действием антигравитационного поля мина начала медленно подниматься, нехотя отцепляя свои «ноги» от асфальта и, сомкнув их под цилиндром, послушно притянулась к инженеру, повиснув в полуметре от него. Олег торжествовал. Он не знал, в чём тут секрет, но, похоже, когда мину снимают с её позиции, она автоматически отключается. Повстанцы, перешёптываясь, подошли ближе, как бы боясь, что хоппер вот-вот рванёт. Олег улыбнулся: тяга к высоким технологиям сыграла с Правительством злую шутку. А вот если бы они использовали обычные мины, по старинке…

— Вот это да, — засмеялся кто-то, — а я и не сомневался!

— Смотри, не подходи к ней, а то потом твои ошмётки со стен соскребать никто не будет, — язвительно сказала одна из девушек, которых в отряде было целых три.

— Мои ошмётки были бы счастливы! — Улыбнулся повстанец.

Олег, улыбнувшись вместе со всеми, кроме девушки, направил грави-пушку с миной в дальнюю часть двора и нажал нужную кнопку. Хоппер с силой отлетел вперёд и оглушительно взорвался, едва коснувшись стены. Радость как-то улетучилась — все инстинктивно пригнулись. Олег, удовлетворённо кивнув, обезвредил таким же образом оставшиеся две мины. Он сам этого не понял, но теперь в глазах повстанцев он стал даже больше, чем легендой.

Больше не задерживаясь, они вошли в подъезд старого пятиэтажного здания — обычно в таких бывает и второй выход с другой стороны дома, на параллельную улицу. Здание изнутри выглядело не лучше, чем снаружи. Казалось, это коробило одного лишь Олега — повстанцы давно привыкли к таким вещам. Но когда они уже почти прошли к выходу на улицу, откуда-то из квартир послышался до боли знакомый голос.

— Мне стало известно, что в последнее время меня называют предателем, как будто сотрудничать с нашими покровителями позорно.

Олег, злобно усмехнувшись, резко свернул влево в одну из квартир. Остальные остались ждать снаружи, но Джон догнал его. Олег стоял в разрушенной кухне перед маленьким старым телевизором среди опрокинутых сковородок и кастрюль. Стоял и смотрел в лицо того, кого он возненавидел больше любого правительства. Владислав Дорожный.

— И я спрашиваю вас: что может быть лучше, чем стремление к сотрудничеству?

Лицо Олега исказила презрительная улыбка. Голос Дорожного уже не был таким спокойным, как раньше. Президент злился. А от злости до страха — всего ничего.

— В нашем с вами непростом положении отказ от сотрудничества это всё равно что отказ от развития, равный попытке самоубийства, — Дорожный смотрел прямо в камеру, но глаза его то и дело срывались.

— Вот ты как заговорил? — Прошипел Олег, — ну, хоть часть вещей назвал своими именами. Прижали, видать, тебя твои хозяева, ох как прижали…

— Олег, пойдёмте, — позвал его повстанец, — пошёл он на хер, стоит на него время тратить?

— Отказывалась ли двоякодышащая рыба дышать атмосферным воздухом? Нет! — Продолжал Дорожный, постепенно беря себя в руки, — она храбро ползла вперёд, в то время как её сородичи оставались в чёрной тьме океана, смотря сквозь тьму своим примитивным взглядом, пропащие и обречённые.

Но Олег не мог оторваться. Он не знал, почему. Он вроде даже и не слушал, что говорит его бывший директор. Он просто смотрел в это лицо, в эти глаза. Старался запомнить каждую чёрточку. Заглянуть в самые потаённые уголки этой души. Нет, не для того, чтобы понять. Чтобы испепелить дотла.

— Мы что, хотим повторить путь трилобитов? — Мягко улыбнулся Дорожный, — нет. Неужели всем достижениям людей суждено стать лишь окаменелыми осколками между кайнозоем и тысячелетними слоями грязи?

— Говори-говори, гад! — Погрозил Джон кулаком в телевизор, — больше тебе не промыть нам мозги своей сладкой болтовнёй! Мы и до тебя ещё доберёмся!

— Нет. Мы не этого хотели. Мы по природе своей стремимся к чему-то большему, к грандиозным свершениям. Мы выросли из своей колыбели. Глупо требовать материнское молоко, когда наше истинное предназначение ждёт нас в светлом будущем!

Голос президента начал становиться всё жёстче. Несколько повстанцев в недоумении заглянули в комнату.

— И только Всеобщий Союз, который недалёкие люди именуют «Мировым Правительством», поможет нам достичь этого. Так что… Да, я предатель. Мы все должны охотно сотрудничать, если хотим пожать плоды выгоды от этого объединения. И мы определённо пожнём их.

Трансляция отключилась, но за секунду до этого рука Олега вырвала вилку телевизора из розетки. Он даже был рад тому, что посмотрел эту передачу. Если до этого у него ещё были какие-то сомнения в том, правильно ли они всё делают, то теперь они рассеялись.

— Вот и правильно! — Воскликнул Джон, — скоро во всех домах навсегда замолчит этот гнусный голос.

— И как часто… — Олег подбирал слова, — как часто в обычное время шла эта пропаганда?

— Каждый день по несколько раз! — Усмехнулся Джон, когда они вышли к остальным, — Вы что, не помните?

— Помню-помню, — заверил Олег, не став вдаваться в подробности, — и что, эти бредни кто-то воспринимал всерьёз?

— И сейчас воспринимают! — Отозвалась одна из девушек-повстанцев, — есть такие малодушные. А уж в мирное время их было раз в пять больше…

Олег даже не нашёл, что ответить. Они тем временем снова вышли на улицу. Картина была удручающая. Редкие деревья стояли совершенно голые. Несколько домов были разрушены до основания то ли бомбами, то ли ещё чем-то. Практически у всех домов были пробиты крыши — Правительство продолжало зачистку хедкрабами. Часть улицы была завалена обрушившимся домом, так что пришлось перелезать через гору завалов. Рядом горело несколько автомобилей под погнутыми фонарными столбами. Трещали автоматные очереди, совсем близко хлестали одиночные винтовочные выстрелы, гулко оглашали окрестности взрывы. Дом на этой улице обрушился совсем недавно, завалы ещё дымились, а пыль не успела улечься. Перебираясь через горы руин и обломков, Олег содрогнулся, когда увидел торчащую из-под камней руку. Но когда он наступил совсем рядом, чтобы продолжить путь, рука слабо шевельнулась. Олег мгновенно замер, подняв вверх кулак — знак всем остановиться. И пригляделся: не показалось ли? Когда рука шевельнулась ещё раз, сомнений больше не было.