Если б её отпустили, то Верена, наверное, упала бы без сознания ещё на полпути. Но Свеннсен не мог позволить прерваться его единственному мигу торжества.

Наконец-то девушка поднялась на сцену и встала рядом с Олафом. Она чувствовала, как тяжело билось в груди сердце, но руки не дрожали, и сама Верена смотрела на окружающих безжизненным, погасшим взглядом.

- Улыбнись, Веренушка, - подбодрил её священнослужитель, и губы девушки растянулись в улыбке против её собственной воли.

Она читала о таком, смотрела какое-то кино даже, но не думала, что подобное может произойти на самом деле. Её тело не подчинялось ей самой. Сознание билось, как в клетке, пытаясь обрести власть над тем, что ему не принадлежало.

Теперь к Верене очень ясно пришло осознание – она никогда не была хозяйкой собственного тела. Это просто чужое творение, а её единственным предназначением было исполнить эту роль, сыграть немного наглую, немного беспардонную, ничего не понимающую в боевой магии девицу, которой, по правде, следовало бы сидеть, закрыв рот, и не высовываться.

Она даже не могла посмотреть на Альбина и понять, что он думает, потому что не могла даже повести глазами. Ничто ей не принадлежало.

- Если кто-нибудь вдруг вздумает мне помешать, - протянул Олаф, словно предчувствуя, что его могут атаковать, - то если пострадаю я, пострадает и она. И очень серьёзно. Надеюсь, это понятно? А теперь перейдём к рассказу…

Верена попыталась пошевелить хотя бы пальцем, как-нибудь пробиться сквозь пелену равнодушия собственного тела, но ничего не получалось.

- Когда меня учили моей профессии, я всегда задавался вопросом, как появились наши предки, первые из нас. И пришёл к выводу, что нас создали с помощью магии более сильные, чем мы. И я понял, что тоже смогу это сделать, если буду достаточно аккуратен. Я старался, приложил все возможные усилия… И у меня получилось. Представляете? Получилось!

На его губах заиграла улыбка безумца.

Верена попыталась хотя бы моргнуть лишний раз, не подчиняясь чужому приказу, но Олаф действительно управлял её телом.

- Я долго собирал магию, пока её наконец-то не стало достаточно. Я жил рядом с семьей, где росла юная полуэльфийка, и она показалась мне достаточно красивой, чтобы послужить прообразом для моего творения. Я даже назвал её похоже. Верена. Верена Лексен! К сожалению, одного тела оказалось мало… У меня была красивая кукла, не более. Полуэльфийка, настоящая, из плоти и крови, но не обладающая сознанием, и я понял, что до полной победы мне далеко. И тогда я решил провести ритуал. Ритуал, после которого мне пришло письмо, лишившее меня моей Веренушки.

Лишившее! Да у него и не было никогда никакой Веренушки. Существовала только Вера Алексеевна, чудом попавшая в это заколдованное тело…

Но она же жила каким-то образом всё это время? Дышала, ела… И не только это, между прочим. Да, конечно, основу составляли человеческие чувства, доставшиеся ей вместе с сознанием, с душой, коль будет угодно так сказать, но ведь её тело тоже как-то существовало! И подчинялось ей. Верена была ему такой же хозяйкой, как и Олаф – пусть попавшей со стороны, случайно, пусть отвоёвывающей его сейчас на правах захватчицы… Но если она попала в этот мир и стала обладательницей созданного с помощью магии тела, почему не может руководить им сейчас?

- Удивительно, но оказалось, что ритуал подействовал, - продолжал вдохновлённый рассказ Олаф, кажется, наслаждаясь удивлёнными возгласами всех присутствующих. – Это оказалось правдой! И моя драгоценная Веренушка обрела не только рукотворное тело, но и рукотворную душу… И теперь мы видим плод моего колдовства. Теперь я подчинил вечность! Я – новое божество…

- Надо же, - фыркнул кто-то – кажется, Джеймс? – какая заносчивость! Неужели кто-то в самом деле верит в то, что можно кого-то создать с нуля?

- И с чего ты взял, - раздался другой голос, старый, наверное, принадлежавший Джерому, - что ты – её господин? Может быть, она сама по себе, а ты – всего лишь инструмент для того, кто над нами?

Верена не хотела сейчас вникать в вопросы веры, но эти слова её вдохновили. Почему она не может властвовать над своим собственным телом?!

- Глупцы! Ведь она – моё творение. Она подчиняется мне, как своему творцу. И скоро таких, как она, будет множество… Ведь я запомнил, как это делать. Я знаю, что больше не будет ни одной ошибки. И я больше не отпущу своё творение в какую-то разруху-академию! А теперь, - гордо закончил священнослужитель, глядя на всех присутствующих, словно это были его игрушки, - я докажу вам, что моё творение полностью в моей власти. Веренушка… Умри.

Её сердце действительно собиралось остановиться. Верена поняла это, хотя и не почувствовала боли – просто услышала зазвеневший в голове приказ умереть, стремительно распространявшийся по её телу…

Но ведь она не обязана была подчиняться его воле! Зачем? Ведь Верена больше всего на свете в это мгновение хотела жить…

Тело всё ещё прислушивалось к чужому требованию. Казалось, оно медленно застывало, решив, что если не способно просто так умереть, то хотя бы превратится в каменную статую, чтобы не достаться никому. Но уже даже это было маленькой победой.

Верена знала, что она больше не улыбалась. В её глазах вспыхнул неподдельный ужас, причиной которого был не приказ Олафа, а сам факт его властвования над нею. Тело отказывалось подчиняться сознанию… Но ведь в ней было немного больше, чем просто мясо да кости, разве нет?

И не только сознание.

В Верене ещё была магия.

Она знала, что ничего не сможет сделать с Олафом сама, но надеялась, что хоть кто-то поймёт, что это совсем не опасно. Она слышала – краем уха, толком не вникая в слова, - как кто-то просил Олафа оставить её в покое, обещал всемирное признание. Знала, что все застыли в неверии, когда священнослужитель приказал ей умереть – потому что никто не предполагал от него такой невероятной жестокости к собственному творению.

Верена пошатнулась, чувствуя, что тело всё-таки берёт гору над сознанием, но всё равно ещё была жива. Её сердце продолжало пусть с трудом, но биться, и если бы сейчас кто-нибудь остановил Олафа, сделал ему хоть что-то… Если б Альбин не боялся причинить ей самой вред…

Она почувствовала, как по щеке стекает крохотная слезинка – такое себе проявление своеволия, попытка сопротивляться, - но знала, что этого слишком мало. Чтобы подать знак, должно быть, целый ручей должен был стечь по её льдистого цвета платью, и этого было бы недостаточно…

Поморозь скользнула по паркету, оставляя едва заметные знаки. Они не укрылись бы от глаз Олафа, вздумай он посмотреть на них прямо, но Верена знала, что сейчас священнослужитель был увлечён совершенно другим. Она попыталась дотронуться льдом до Альбина, объяснить ему хотя бы так, мысленно, что она не умрёт, если священнослужителя вовремя остановить…

- Я не понимаю одного, - подал вдруг голос демон, - зачем тебе её убивать, если ты её создал? Ты уверен в том, что сможешь создать вторую такую же? Но, к сожалению, эксперименты не всегда венчаются успехом. К тому же, кто сказал тебе, что её душа – это то, что создал ты, а не нечто самостоятельное, появившееся из другого мира?