- Почему я так люблю эти деревья? Даже мёртвыми они днём не позволяют колдовать тёмным, а ночью – светлым, - ухмыльнулся Лайониэлл. – Природные ограничители. Ты не знал, Альбин? Очень жаль. Потому что ты значительно подобрел за это время, мой дорогой демон. И вряд ли ты сможешь что-нибудь мне сделать.

Верена вдруг осознала – Лайониэлл говорил правду. Его магия, тёмная, склизкая, отвратительная, затопила всё вокруг. А она сама даже шевельнуться не могла, потому что, чтобы пробудить дар, нужна была ненависть, а не желание помочь.

Она увидела, как попытался подняться Джеймс, но вновь рухнул на землю под давлением колдовства. Почувствовала, как дёрнулся Альбин, пытаясь в очередной раз воспользоваться своим колдовством. Но даже академия уже не слышала своего духа-хранителя.

Лайониэлл торжествующе улыбнулся – и пронзил Альбина шпагой.

…Мир вокруг померк. Прежде Верена с трудом различала что-либо в полумраке, теперь же – не видела вообще ничего. Она только чувствовала боль, словно это её, а не Альбина, только что прошили заколдованным оружием. Вспомнила, как кто-то неизвестный сидел на краешке кровати и гладил её по волосам – должно быть, это всё время Альбин приходил по ночам, но старался не выдать себя. Перед глазами полыхали картины прошлого…

Вода во рву вышла из берегов. Верена видела, как медленно поднималась огромная волна – и чувствовала, что переполняющий саму девушку гнев сливался с близкой ей стихией. Она не сдерживала себя; перед глазами всё ещё стоял Альбин, пронзённый шпагой насквозь – спасавший её, всегда готовый прийти на помощь, несколько самоуверенный, но такой родной Альбин… Зачем она, дурочка, отталкивала его столько времени? Зачем?

Вода захлестнула лежавшего без сознания Джеймса, смела обугленные останки берёз и метнулась к Лайониэллу. Тот не замечал стихию, он смотрел на рукоять боевой шпаги, пытаясь через неё вытащить из Альбина силы, рванул оружие на себя – и только отлетел назад, влекомый водой. Шпага осталась лежать в стороне.

Альбин с трудом поднялся на ноги. Он зажимал рану ладонью, но, казалось, не чувствовал, как из неё вытекала кровь, забирая с собой жизненные силы.

Он смотрел на Лайониэлла, закованного в огромном пузыре воды. Тот уже покрывался прочной ледяной коркой. Лже-эльф замерзал в содержимом рва, но всё ещё был готов сражаться, пытался вырваться на свободу.

Демон вскинул другую руку, и в последние щели, которые оставлял лёд, полился огонь. Он не тронул ледяную корку – Верена знала, что их с Альбином магия сочетается, но не вредит друг другу, не гасит друг друга, - а проник внутрь, вглубь. Огонь воспламенил воду, а вместе с ним и Лайониэлла, отбирая у него всё то, что было сейчас или прежде украдено у других.

…Верена не помнила, что конкретно происходило. Она бежала, проваливаясь в грязь, пока наконец-то не оказалась рядом с Альбином, и прильнула к нему всем телом, чувствовала тепло его крови и пыталась отдать свои собственные силы, поделиться ими, чтобы заживить страшную рану, нанесённую шпагой. Их магия перемешалась и здесь, где они стояли, обняв друг друга, и вокруг Лайониэлла, выдавливая из лжеца всё то, что он когда-либо украл. Огненные всполохи, шипение испаряющейся воды – всё это соединилось, чтобы наказать предателя, отобрать у него не только вечность, а и просто похищенные годы.

И хотя, должно быть, крики Лайониэлла звучали куда более громко и эпично, Верена знала: Альбин услышал-таки её короткое, несмелое "я тебя люблю".

И, скорее всего, ответил тем же – пусть она услышала это не ушами, а сердцем. Но это уже не имело никакого значения…

- Чтобы я ещё когда-нибудь выходила замуж! – простонала Верена, сталкивая с постели несколько коробок, которые туда поставил кто-то из обслуживающего персонала. – Чтоб я ещё хоть один раз в жизни учила эту чёртову боевую магию… Альбин, я тебя прибью! Я ненавижу это платье! И ненавижу свою работу!

Она плюхнулась на кровать и грустно взглянула на потолок. Такой паскудно ровный, до тошноты белоснежный, что даже придраться было не к чему.

Нет, всё-таки, в мире нет ничего хуже свадеб. Верена никогда не думала, что это будет настолько сложно. Они с Альбином весь день только и делали, что притворялись. Верена делала вид, что она – дочь этой молодой красивой эльфийки и семидесятилетнего старичка, её супруга, что вот та женщина, похожая на неё, как две капли воды, её родная сестра, того хуже – близняшка! Что в платье удобно, туфли ей совершенно не жмут, от фаты голова совершенно не болит, а дурацкие шутки Джеймса – совершенно не дурацкие, академия – прекрасная в своём отремонтированном состоянии, хотя ремонт только косметический и только в отдельных комнатах, и что студенты у неё прекрасные, а подружку невесты не хочется прибить, чтобы не была такой красивой.

Альбину было проще. Единственное, что ему надо было делать – это не позволить никому понять, что рана всё-таки достаточно сильно болит. Шутка ли, его проткнули боевой шпагой! Хорошо ещё, Лайониэлл был далеко не мастер боевых искусств и каким-то образом умудрился ничего настолько серьёзного не повредить…

Его тело так и не нашли. Верена не знала, что именно добило лже-эльфа, то ли её водная магия, то ли огонь Альбина, то ли всё вместе, но нисколечко не жалела о том, что этого сноба, придумавшего себе биографию, испортившего жизнь половине академии и едва не убившего и Альбина, и Джеймса, всё-таки постигла кара. Она, правда, так и не понимала, как Джеймс позволил себя туда заманить, но подозревала, что он, слишком доверчивый, как для журналиста, просто согласился пройтись с эльфом ради интервью о коррупционных действиях Йоахима…

О которых Верена так и не позволила выпустить статью.

- Больше тебе замуж выходить не придётся, - Альбин сбросил фрак и сел рядом. – У нас разводов нет.

- Ещё одно слово, и я, не насладившись замужеством, вдовушкой стану.

Альбин улыбнулся. Угрозы Верены он привычно пропускал мимо ушей.

- Садись, я расстегну тебе платье, - предложил он. – Оно тебя скоро задушит.

- А я задушу того, кто его шил. По чьим меркам?

- Данелия заказывала. На стандартный эльфийский размер.

- Эльфийский! – возмутилась Верена. – Эльфийский! С каких это пор я стала в него влезать?

Всё-таки, ей, полукровке, было далеко до полупрозрачных чахоточных эльфиек. Верена мстительно думала, что рожать ей будет легче – нет никакой прелести в том, чтобы ломаться от каждого порыва ветра. И вообще, никаких эльфов в её академии не будет!

Её? Впрочем, за последние несколько недель это обращение стало привычным. Йоахима они тоже так и не застали, как и множество документов, подтверждающих, что он натворил, трудясь в академии. Правда, наворованное золото он увезти тоже не посмел, и у академии внезапно серьёзно пополнился бюджет. Кто-то не шибко умный предлагал всё полученное пустить на пышную свадьбу, но Верена знала, что с учебными заведениями так нельзя. У них, в конце концов, не поправлен шпиль…