- Если у него такие жуткие скульптуры икартины, боюсь представить, как он расписывается, - отреагировала Марта, делаявид, что ей интересно огромное нечто, напоминающее воронье гнездо, в которомсидела со скучающим видом самая настоящая смерть с косой. Лица ее не было видно- его закрывал черный капюшон. Зато видны были кисти обеих рук: изящная,маленькая, чуть полноватая женская и крупная, жилистая, явно принадлежащаямужчине-трудяге. Первая рука держала медную чашу с серым пеплом, вторая -что-то, подозрительно напоминающее кость из ребра человека. На коленях еележала острая окровавленная коса. Она казалась зловещей, если бы не былаперевязана в нескольких местах пестрыми сиреневыми ленточками и салатовымиигривыми бантиками, которые часто используют для упаковки подарков. Вокругневозмутимой смерти, которой, казалось, было все равно, что ее рабочее оружиеболее не вызывает панику и страх, были разбросаны яичная скорлупа и веточки сраспустившейся сиренью, а на ее голове в мрачном капюшоне сидели как ни в чемне бывало попугай, птица неопределенной породы синего окраса и нечто,напоминающее феникса. Последняя птичка неестественно задрала одну лапку кверху,словно собиралась нагадить уважаемой смерти прямо на голову. А еще одной яркойдеталью изумленной от изобилия странностей Марте показалась яркая вышивка наподоле одеяния смерти в виде квохчущих здоровенных куриц.

"Семь часов до появления детей смерти. Т.Радов", - перевела она взгляд на надпись внизу. Ника тоже с большиминтересом уставилась на сей шедевр, и девушки пару минут зачарованноразглядывали его.

- Она что, - выразительно покосилась наинсталляцию девушка, - высиживает яйца? У нее дети из яиц вылупляются?

- Да, милая, совершенно верно, - неожиданнораздался приятный голос Томаса за спинами сестренок Карловых. Девушки мигомобернулись. Как оказалось, небольшая группа людей во главе с художником,циркулировавшая по залу, незаметно подобралась к девушкам, вернее к композициисо смертью, о которой художник что-то рассказывал, и Радов, услышав словаМарты, не мог не ответить ей.

- Здравствуйте, - тут же смело поздоровалась содним из любимых художников Ника, не веря своим глазам. Марта, чутьзарумянившись, тоже пробормотала слова приветствия.

- Добрый день, - покивал им Томас. - Рад видетьвас на своей персональной выставке.

- Спасибо, что приехали в наш город, - так жесмело улыбнулась Карлова. - Вы один из самых мои любимых современныххудожников.

- Правда?

- Конечно! Мы с сестрой даже и не думали, чтосможем увидеть вас так... просто! Да? - дернула Марту за рукав Ника.

- Да, - отозвалась она, чуть смущаясь. Надо же,этот дядька с хвостиком к ним подошел. И вся его компания - тоже. Стоят теперьза спиной и смотрят, а фотограф так и продолжает самозабвенной щелкатьзатвором.

- Как же приятно, милые, как же приятно, - моментальнорасчувствовался длинноволосый мужчина и тут же в легкую принялся объяснить сутьрезультата собственного творчества, сводящегося к тому, что смерть подобнакурице и извечному философскому вопросу, связанному с ней - что появилосьпервым: курица или яйцо?

- ...смерть или жизнь? - минут через десятьзакончил Томас, вопрошающе обратившись к собравшимся вокруг людям - а ихстановилось все больше и больше. Посетители выставки, заходящие время отвремени в этот небольшой зал, явно не ожидали встретить в нем того, радикоторого они сюда, собственно, и пришли, а, встретив, не преминули подойти ихотя бы одним глазком взглянуть на художника.

- Должны ли мы родиться, чтобы умереть, илиумереть, чтобы родиться? В прямом и в переносном смысле, естественно. В течениежизни мы несколько раз умираем и рождаемся заново, - продолжал задумчиво Томас,стоя около Марты и Ники. - И суть всего этого - это наши внутренние изменения,которые ведут к изменениям внешним. К таким о, которых вы даже и не мечтали.Вернее, наоборот, мечтали.

- А что, если не судьба? Что, если то, о чем мымечтаем и чего страстно хотим, не предусмотрено нашей судьбой? - спросил кто-тоумный из небольшой, но крайне заинтересовавшейся происходящим толпы. - Судьба -это ведь то, что нам предуготовлено свыше, и мы не можем изменить ее ход.

- Что значит не судьба? Что значит непредусмотрено? Что значит не можем изменить ее ход? - сердито спросил Томас,выискивая глазами вопрошающего - им оказался один из студентов-интеллектуалов вочках. Теперь он явно ждал ответа от маэстро. - Изменяй себя и будет изменятьсятвоя судьба. Убей себя - в переносном смысле, естественно, пройди черезиспытания, и возродись заново, как он, - тут художник ткнул пальцем насобирающегося нагадить на голову смерти феникса - все дружно уставились наптичку, - тогда и твоя жизнь поменяется. А если ты не будешьтрансформироваться, то и судьба твоя, соответственно, тоже, застынет. Не знаешьитальянского, тебе не судьба будет общаться с детьми солнечной Италии, но как тольковыучишь, приложив усилия и волю, то и судьба твоя поменяется - сможешь,например, познакомиться с хорошенькой итальяночкой и жениться на ней. Чемпиономмира по биатлону не стать тому, что впервые видит лыжи в сороковник. Певицей нестать тому, кто рожден мужчиной. Все закономерно, друзья мои, все закономерно идержится в равновесии и равновесием. Вашем внутреннем, естественно. И вообще,живите и дышите свободно, без рамок и ограничений! - вдруг улыбнулсясобравшимся художник. - И не путайте судьбу с предназначением или собственнымбессилием. И да, - добавил он, - если ты не будешь меняться, то у тебя не будетопыта, чтобы отличить попугая от птицы счастья. - С этими словам знаменитыйхудожник протянул руку к двум другим птичкам, гордо восседающим на головесмерти, которая, похоже, тоже задумалась над словами Томаса Радова, и толькотогда Марта разглядела, что на попугае висит крохотная табличка с надписью"Птицень счастья", а на синей птице - "Попугайко".

- Короче, живите свободно, - объявил Томас громкои убедительно. - Мы не зависим от судьбы, мы ее выбираем. От судьбы не убежишь- ее просто-напросто поменяешь своими поступками и мыслями. И тогда поймешь,какую птицу нужно ловить. Хотя, конечно, о синей неуловимой птахе счастьяразговор должен быть отдельным. Так что это я так, в общем.

- Вы бесспорный талант! - захлопала ему отизбытка эмоций женщина-журналист с пегими волосами, и к ней присоединились идругие люди. - Кстати! Как интересно! Среди ваших поклонников так много молодыхлюдей. Взять хотя бы этих очаровательных девушек, - и она кинула взгляд наобалдевших от эмоций Нику и Марту.

- Это так приятно - видеть, что современноеискусство пробуждает интерес у столь юных созданий! - подхватил ееколлега-колобок, а хозяин галереи вновь заухмылялся.

Томас пожал плечами, но по его смеющимся каримглазам видно было, что и он рад сему факту.

- А можно ваш автограф? - попросила Ника ссияющим лицом, подумав, что этот день ею точно прожит не зря! Это ведь такклассно - встретить того, кто дарил тебе своими картинами, пусть на первыйвзгляд непонятными и странными, столько эмоций. Да и к тому же о судьбе Томасговорил правильные вещи.