Впрочем, в первый же день после безобразного “вечера”, вбеспорядках которого он был такою главною “причиной”, князь имел поутруудовольствие принимать у себя князя Щ. с Аделаидой. “Они зашли главное с тем,чтоб узнать о его здоровье”, зашли с прогулки, вдвоем. Аделаида заметила сейчасв парке одно дерево, чудесное старое дерево, развесистое, с длинными,искривленными сучьями, всё в молодой зелени, с дуплом и трещиной; онанепременно, непременно положила срисовать его! Так что почти об этом толькоговорила целые полчаса своего визита. Князь Щ. был любезен и мил пообыкновению, спрашивал князя о прежнем, припоминал обстоятельства их первогознакомства, так что о вчерашнем почти ничего не было сказано. Наконец Аделаидане выдержала и, усмехнувшись, призналась, что они зашли incognito; но темоднако же признания и кончились, хотя из этого incognito уже можно былоусмотреть, что родители, то-есть, главное, Лизавета Прокофьевна, находятся вкаком-то особенном нерасположении. Но ни о ней, ни об Аглае, ни даже об ИванеФедоровиче Аделаида и князь Щ. не вымолвили в свое посещение ни единого слова.Уходя опять гулять, с собою князя не пригласили. О том же, чтобы звать к себе,и намека не было; на этот счет проскочило даже одно очень характерное словцо уАделаиды: рассказывая об одной своей акварельной работе, она вдруг оченьпожелала показать ее: “Как бы это сделать поскорее? Постойте! Я вам или с Колейсегодня пришлю, если зайдет, или завтра сама опять, как гулять с князем пойдем,занесу”, заключила она, наконец, свое недоумение, обрадовавшись, что так ловкои для всех удобно удалось ей разрешить эту задачу.

Наконец, уже почти простившись, князь Щ. точно вдруг вспомнил:

— Ах да, — спросил он, — не знаете ли хоть вы, милый ЛевНиколаевич, что это была за особа, что кричала вчера Евгению Павлычу изколяски?

— Это была Настасья Филипповна, — сказал князь, — разве выеще не узнали, что это она? А с нею не знаю, кто был.

— Знаю, слышал! — подхватил князь Щ. — Но что означал этоткрик? это такая, признаюсь, для меня загадка… для меня и для других.

Князь Щ. говорил с чрезвычайным и видимым изумлением.

— Она говорила о каких-то векселях Евгения Павловича, —очень просто отвечал князь, — которые попались от какого-то ростовщика кРогожину, по ее просьбе, и что Рогожин подождет на Евгении Павлыче.

— Слышал, слышал, дорогой мой князь, да ведь этого быть немогло! Никаких векселей у Евгения Павлыча тут и быть не могло! При такомсостоянии… Правда, ему случалось по ветрености, прежде, и даже я его выручал…Но при таком состоянии давать векселя ростовщику и о них беспокоиться —невозможно. И не может он быть на ты и в таких дружеских отношениях с НастасьейФилипповной, — вот в чем главная задача. Он клянется, что ничего не понимает, ия ему вполне верю. Но дело в том, милый князь, что я хотел спросить вас, незнаете ли вы-то чего? То-есть, не дошел ли хоть до вас каким-нибудь чудом слух?

— Нет, ничего не знаю, и уверяю вас, что я в этом нискольконе участвовал.

— Ах, какой же вы, князь, стали! Я вас просто не узнаюсегодня. Разве я мог предположить вас в таком деле участником?.. Ну, да высегодня расстроены.

Он обнял и поцеловал его.

— То-есть, в каком же “таком” деле участником? Я не вижуникакого “такого” дела.

— Без сомнения, эта особа желала как-нибудь и в чем-нибудьпомешать Евгению Павлычу, придав ему в глазах свидетелей качества, которых онне имеет и не может иметь, — ответил князь Щ. довольно сухо.

Князь Лев Николаевич смутился, но однако же пристально ивопросительно продолжал смотреть на князя; но тот замолчал.

— А не просто векселя? Не буквально ли так, как вчера? —пробормотал наконец князь в каком-то нетерпении.

— Да говорю же вам, судите сами, что может быть тут общегомежду Евгением Павлычем и… ею и вдобавок с Рогожиным? Повторяю вам, состояниеогромное, что мне совершенно известно; другое состояние, которого он ждет отдяди. Просто, Настасья Филипповна…

Князь Щ. вдруг опять замолчал, очевидно потому, что ему нехотелось продолжать князю о Настасье Филипповне.

— Стало быть, во всяком случае, она ему знакома? — спросилвдруг князь Лев Николаевич, помолчав с минуту.

— Это-то, кажется, было; ветреник! Но, впрочем, если было,то уж очень давно, еще прежде, то-есть года два-три. Ведь он еще с Тоцким былзнаком. Теперь же быть ничего не могло в этом роде, на ты они не могли бытьникогда! Сами знаете, что и ее всё здесь не было; нигде не было. Многие еще ине знают, что она опять появилась. Экипаж я заметил дня три, не больше.

— Великолепный экипаж! — сказала Аделаида.

— Да, экипаж великолепный.

Оба удалились, впрочем, в самом дружеском, в самом братском,можно сказать, расположении к князю Льву Николаевичу.

А для нашего героя это посещение заключало в себе нечто дажекапитальное. Положим, он и сам много подозревал, с самой вчерашней ночи (а может,и раньше), но до самого их визита он не решался оправдать свои опасения вполне.Теперь же становилось ясно: князь Щ., конечно, толковал событие ошибочно, новсё же бродил кругом истины, всё-таки понял же тут — интригу. (Впрочем, он,может быть, и совершенно верно про себя понимает, — подумал князь, — а тольконе хочет высказаться и потому нарочно толкует ошибочно.) Яснее всего было то,что к нему теперь заходили (и именно князь Щ.) в надежде каких-нибудьразъяснений; если так, то его прямо считают участником в интриге. Кроме того,если это все так и в самом деле важно, то, стало быть, у ней какая-то ужаснаяцель, какая же цель? Ужас! “Да и как ее остановишь? Остановить ее нет никакойвозможности, когда она убеждена в своей цели!” Это уже князь знал по опыту.“Сумасшедшая. Сумасшедшая.”

Но слишком, слишком много собралось в это утро и другихнеразрешимых обстоятельств, и всё к одному времени, и всё требовало разрешениянемедленно, так что князь был очень грустен. Его развлекла немного ВераЛебедева, которая пришла к нему с Любочкой, и смеясь, что-то долгорассказывала. За нею последовала и сестра ее, раскрывавшая рот, за нимигимназист, сын Лебедева, который уверял, что “Звезда Полынь”, в Апокалипсисе,павшая на землю на источники вод, есть, по толкованию его отца, сеть железныхдорог, раскинувшаяся по Европе. Князь не поверил, что Лебедев так толкует,решено было справиться у него самого при первом удобном случае. От ВерыЛебедевой князь узнал, что Келлер прикочевал к ним еще со вчерашнего дня и, повсем признакам, долго от них не отстанет, потому что нашел компанию и дружескисошелся с генералом Иволгиным; впрочем, он объявил, что остается у нихединственно, чтоб укомплектовать свое образование. Вообще дети Лебедева всёболее и более с каждым днем начинали князю нравиться. Коли целый день не было:он спозаранку отправился в Петербург. (Лебедев тоже уехал чем свет по каким-тосвоим делишкам.) Но князь ждал с нетерпением посещения Гаврилы Ардалионовича,который непременно должен был сегодня же зайти к нему.